Висящий на стене ночной летун заговорил, чуть пришепетывая, как было им свойственно:
– Ты не так стара, чтобы помнить, о чем говоришь.
– Ею движет Богиня, Дервил, – сказал Шолто.
По имени я поняла, что летун был женского пола – на глаз этого не определить.
Сияющее коленопреклоненное кольцо начало бледнеть.
– Неужели вы упустите такой шанс показать сидхе, что древнейшая магия знает руку слуа? – спросила я. – Подойдите, дотроньтесь, пока она не рассеялась. Призовите обратно то, что вы потеряли. Нынешней ночью я – Темная Богиня.
Я подняла руку – кровь еще сочилась.
– Дикая магия отведала моей крови. Она сияет белым светом – но это цвет Луны, и разве не она светит в ночных небесах?
Кто-то ступил вперед. Гетхин, в кричащей гавайской рубахе и шортах, правда шляпу он где-то бросил, и длинные ослиные уши открыто свисали к плечам. Он мне улыбнулся – полный рот острых клиновидных зубов на вполне человеческом лице. Он был среди тех, кто явился за мной в Лос-Анджелес в нашу первую встречу с Шолто. Среди слуа он был не из самых влиятельных, зато он был смел и дерзок, а сейчас это и было нужно.
Маленькой ладонью он коснулся сияющего силуэта – и словно чернила полились в сияющую воду от его руки. Там, где чернота сменяла свет, начал проступать облик. Свет и тьма перемешались и на миг зрение помутилось – словно магический занавес закрыл часть процесса от глаз. Когда туман рассеялся, перед нами стоял черный пони.
Гетхин засмеялся радостным кудахтающим смехом. Он обвил руками вздрагивающую шею, и пони радостно заржал, обнажив такие же острые, как у Гетхина, зубы, только существенно крупнее. Глаза блеснули красным, когда пони глянул на меня.
– Келпи[1], – прошептала я.
Гетхин расслышал, потому что сказал с улыбкой:
– Не-не, принцесса, он эх-ушге[2]. Это горская водяная лошадка, а злее горских сказок нигде не найдешь, ну разве что на границе[3].
Он снова обнял конька, и тот счастливо заржал, словно найдя любимого хозяина после долгой разлуки.
Тут и другие потянули вперед нетерпеливые руки. Появились мохнатые бурые существа – не то чтобы кони, но и не что-то другое. Они казались как будто незаконченными, но слуа при виде их кричали от радости. Появился огромный черный кабан со щупальцами вокруг рыла. Возникли черные псы, громадные и свирепые, со слишком большими для их морд глазами – живо напомнившими мне сказку Андерсена про собак с глазами как блюдца. Круглые глаза светились красным светом, а пасти были так широки, что не закрывались полностью, и языки свисали из-за острых клыков.
С потолка протянулось огромное щупальце – толщиной в человека. Подняв голову, я разглядела на потолке его обладателя. Эти щупальца я уже видела в больнице и раньше, в Лос-Анджелесе, но никогда не видела всю тварь целиком. Она полностью занимала свод потолка огромного зала, прицепившись к поверхности, почти как ночные летуны. Но щупальцами она не держалась: они были расставлены в стороны и свисали мясистыми сталактитами. Два огромных глаза смотрели на нас; увидев их, я подумала: «Будто чудовищный осьминог», но у осьминогов не бывает столько щупалец и столько мяса.
Длинное щупальце коснулось последней сияющей ленты магии, и та обернулась вдруг подобием многорукой твари – в человеческий рост. Все прочие создания были животными – собаки, лошади, свиньи. Но это без сомнения было детенышем того существа, что висело на потолке.
Существо с потолка издало радостный крик, эхом прокатившийся по залу: кто-то от него поморщился, но большинство улыбнулись. Огромные щупальца подхватили свою уменьшенную копию и подняли к потолку. Новое существо, для которого я не знала имени, прильнуло к большой твари и радостно повизгивало.
Шолто повернул ко мне лицо с дорожками слез:
– Она так долго была одна! Богиня все еще любит нас.
Я обняла его одной рукой, другой касаясь Мистраля.
– Богиня любит нас всех, Шолто.
– Слишком долго Богиню олицетворяла королева, Мередит, а она не любит никого.
Про себя я подумала: «Она любит Кела, своего сына», а вслух сказала только:
– Я люблю.
Он поцеловал меня в лоб с невероятной нежностью.
– Я уже забыл, что такое – быть любимым.
Сделать я могла только одно. Я поднялась на носочки и поцеловала его:
– Я тебе напомню.
Я вложила в выражение лица все то, что он хотел увидеть, но в глубине души меня не оставляла мысль – где же целители? Я намерена стать королевой, а это значит, что ни одного человека нельзя ценить больше, чем всех. И сейчас у меня был как раз такой случай. Я была счастлива счастьем Шолто, и еще больше радовалась счастью его народа и возвращению стольких потерь, но я хотела спасти Мистраля. Куда же пропали целители за всеми чудесами Богини?
Из туннеля вырвались в зал ночные летуны.
– Они ведут целителя, – сказал Шолто, будто прочитал мои опасения по лицу. Его радость была чуть омрачена сознанием, что он никогда не станет для меня одним-единственным. Я – королева, и моя верность, еще больше, чем у обычных людей, принадлежит многим.
Глава двенадцатая
Я думала, летуны приведут целителя-слуа, но пришедший с ними на вид был человеком – правда, с большим горбом на спине. Красивое улыбающееся лицо, короткие темные волосы. В руке черный докторский чемоданчик.
Я глянула на Шолто.
– Он человек, но пробыл с нами слишком долго, чтобы ступить на смертную почву.
Бывает, что люди попадают в страну фейри. Здесь они не старятся, но если они решат вернуться – все обманутые ими годы обрушатся на них в одночасье. Стоит провести в волшебной стране сколько-нибудь долгое время, и обратно уже не вернешься – по крайней мере оставшись человеком.
– Он был врачом еще до того, как пришел к нам, но в стране фейри прошел долгую учебу. Если ктото из наших целителей может вылечить Повелителя Бурь, то это он.
