Спустившись с холма, он увидел в долине сверкающую огнями усадьбу. При других обстоятельствах эти веселые огоньки показались бы ему гостеприимными, но только не сейчас. Едва ли эти массивные старинные ворота когда-нибудь распахнутся для него с прежним радушием. Но как бы то ни было, он должен попасть в Лохлейд. Завтра, как только Андриа проснется, они продолжат свои поиски…
Из-за дома все еще выплывали струйки дыма от догоравшего костра. Оставив Грома в конюшне, Раф зашагал по заметенной снегом дорожке к парадному подъезду.
Димсдейл впустил его и проводил в обеденный зал. В золотистом свете свечей Раф увидел Андрию и наклонившегося к ней Бокларка. Она была в нарядном платье из голубого шелка. Ее кузен что-то нашептывал ей на ухо, а она слушала и улыбалась. В сердце Рафа вспыхнула ревность. Его жена выглядела отдохнувшей и бодрой, без малейших признаков усталости. Не теряла времени даром, с сарказмом подумал он.
Бо поднял голову и посмотрел в его сторону. В груди Рафа всколыхнулась привычная неприязнь к родственнику. Он не знал, откуда взялась эта уверенность, но у него не было даже тени сомнения, что Бо — это его вечный тяжкий крест. Какие бы события ни происходили в прошлом, Бокларк всегда так или иначе оказывался к ним причастен. Сегодняшний костер стал еще одним подтверждением.
Бо прищурился, будто уловив вопросы, возникшие в уме Рафа. Между двумя мужчинами медленно вскипала ненависть.
— А вот и Раф, — проговорил Бо дружелюбно. Куда девалась его враждебность! — Я решил, что ты опять нас покинул.
Раф хотел ответить ему колкостью, но сдержался.
— Не теперь — пока не получены ответы на все вопросы, — ответил он спокойно. — Но будь уверен, я их получу. И очень скоро.
Андриа прошла по большому восточному ковру и остановилась перед мужем. Она выглядела встревоженной.
— Я знаю, ты устал, Раф. Но мне бы хотелось вернуться в Стоухерст. Ты не мог бы меня туда отвезти?
— С удовольствием. — Раф взял ее за руку. Ревность его исчезла бесследно. — Пойдем, не будем терять время.
Она повернулась к Бо:
— Извини, что я так внезапно изменила решение. Все было очень вкусно, но я очень устала.
Бо поклонился:
— Твое желание для меня свято. — Он улыбнулся и, выдержав паузу, добавил: — Я знаю, ты снова приедешь. Это только начало.
Когда они с Андрией в ночной тишине проезжали по долине, Раф произнес:
— Ты собиралась расспросить всех слуг в Лохлейде. Я полагал, ты для этого и ехала туда.
— Да, но… мне не захотелось проводить ночь под его крышей. Его гости обвиняют меня в исчезновении дочери. Обстановка накалилась, и я подумала, что мне лучше уехать. — Андриа плотнее завернулась в плащ, словно защищаясь от неприятных воспоминаний вечера.
— Похоже, Бо весьма разочаровал твой отъезд, — хмыкнул Раф, когда его конь продвинулся вперед, поближе к лошади Андрии.
— Бо любит решать за других, но он не стал бы меня уговаривать. Я не марионетка, которую можно дергать за веревочки. К тому же он, как правило, считается с моими желаниями.
На секунду их ноги соприкоснулись. Сказать ей про костер и сожженные портреты? Раф подумал и решил, что пока не стоит. Ей и без того хватает огорчений. Взять бы и пересадить ее к себе в седло! А что такого? Наверняка ей стало бы спокойнее. Лошадь Андрии посторонилась под напором его более крупного жеребца.
— Андриа, напомни мне, пожалуйста, о моих отношениях с Бокларком, — осторожно попросил Раф. — У нас с ним когда-нибудь были стычки?
— Я не помню такого. Бо не из тех, кто легко теряет над собой контроль, скорее — медленно накаляется. Он никогда не действует очертя голову.
— А если действует, то подло, — тихо пробормотал Раф себе под нос. — У меня ощущение, — заговорил он уже громче, — что он меня недолюбливает. — Раф и сам прекрасно это знал, но хотел услышать мнение Андрии.
Она кивнула и крепче сжала поводья.
— После того как мы поженились, вы с ним не так часто встречались. Он в основном жил в Йорке, в поместье своей матери, за исключением того времени, когда болел Джулиан. Но тебя тогда не было в Лохлейде. Ты уехал в Шотландию, чтобы побыть со своим умирающим дедушкой. Не знаю, слышал ли ты об этом, но Бо дважды просил моей руки, когда мне было всего лишь шестнадцать. Но я уже и тогда не представляла себя его женой. Я не испытывала к нему никаких чувств, кроме родственных. Мой отец меня поддержал и не стал принуждать к замужеству.
— Должно быть, я сильно досаждал своим присутствием твоему кузену. Боюсь, он человек злопамятный и прячет камень за пазухой.
— Этого следовало ожидать. — Голос Андрии был так же холоден, как ночной воздух. — Ты отзывался о нем не иначе, как с презрением, и не упускал случая ткнуть ему в лицо, что я предпочла тебя, а не его. Впрочем, он принял это достойно. Ни разу не сказал о тебе дурного слова. Я. подозреваю, он почел за благо не вставать у нас на пути, потому что ты был жестким, импульсивным человеком, Раф. Если перед тобой стояла какая-то цель, ты всегда ее добивался, и тебя не трогало, что ты можешь при этом кого-то обидеть. В этом отношении ты всегда был эгоистом. Ты был самым влиятельным человеком в этих краях и пользовался своей властью, чтобы завладеть желанной «добычей», то есть мною. В то время я была заветной мечтой для большинства здешних мужчин.
Раф поежился от ее слов.
— Но ты любила меня, разве не так? И я тебя тоже. Каковы бы ни были мотивы моих поступков, я просто должен был тебя любить. Я это точно знаю.
— Я… знала тебя и другого, Раф. Такого, каким тебя редко видел кто-либо еще, потому что ты не демонстрировал эти качества при посторонних. Ты был любящим мужем и нежным отцом. Но с каждым днем наша совместная жизнь неизбежно приближалась к концу. И я до сих пор не пойму почему. Ты все больше ожесточался против меня, против всего мира, словно твой ум медленно напитывался отравой.
«Вспомнить бы хоть какую-нибудь мелочь, подкрепляющую эти обвинения», — подумал Раф. Но нет, память оставалась так же пуста, как чистый лист бумаги.
— Опять я предстаю в неприглядном свете, — тихо промолвил Раф, охваченный стыдом. — Очевидно, я был очень высокомерен. Наверное, человеку нужно пройти через многие лишения, чтобы он смирил свою гордыню. В итоге выясняется, что он должен начинать все сначала, заново учиться простейшим вещам. Это самое постыдное из всего, что я когда-либо переживал. Но зато я получил возможность познать самого себя, несмотря на потерю памяти. Провидение Божье ниспослало мне интуицию. Благодаря этому мне легче воспринимать свое теперешнее положение. И потом, мой друг Ник тоже оказывает мне огромную поддержку.
— Ты никогда не был богобоязненным человеком, Раф.
— Богобоязненным? Нет, конечно. Зачем бояться Бога? Он помогает нам своей любовью. Я это почувствовал на себе в самые тяжелые дни.
— Ты ли это говоришь! — воскликнула Андриа недоверчиво. — Я так страдала все эти годы, но что-то не замечала с твоей стороны никаких проявлений любви. Не знаю, как мне удалось выжить в этом мире тьмы, мои силы были уже на исходе.
