– Не волнуйтесь. Министр живет в пяти минутах езды отсюда. Пойдемте, я познакомлю вас с женой.
Девушке ничего не оставалось, как последовать за ним. Он ввел ее в кабинет, заполненный стеллажами с книгами. В комнате никого не оказалось, ставни уже были закрыты.
– Подождите здесь, мисс Смит. Я выясню, где жена.
Большими шагами он быстро подошел к двери. Прежде чем Филиппа успела сообразить, что происходит, дверь за ним закрылась и девушка услышала поворот ключа в замке.
На мгновение Филиппа застыла от изумления, но тут же подбежала к двери и начала дергать ручку. Дверь не открывалась. Тогда Филиппа забарабанила по ней.
Не услышав ответа, она подошла к окну и потянула на себя ставни, но они не поддавались. Филиппа содрала себе кожу на пальцах, прежде чем наконец справилась. Ставни распахнулись, и Филиппа увидела железную решетку на окнах.
Ее охватил страх. Подбежав к двери, она снова принялась стучать по ней.
– Не сейчас, мисс Смит, – отозвался он. – Утихомирьтесь, пожалуйста. Вас все равно никто не услышит. Слуги ушли, а жена у меня глухая.
На этот раз ответа не последовало. Она услышала только звук удаляющихся шагов.
В доме воцарилась тишина. Филиппа расхаживала по комнате. Она была здесь пленницей. Но чьей? Диегоса или того, на кого он работал? И что он собирается делать, когда наконец откроет дверь? Девушка поежилась и уставилась прямо перед собой, внезапно вспомнив давнюю картину: опрокинутая лодка, покачивающаяся на свинцово-серых волнах…
Глава 8
Только после шести Филиппа услышала звуки, свидетельствовавшие о том, что что-то происходит: на дороге завизжали колеса машины; издалека донеслись едва слышные голоса.
Видимо, прибыл тот, кого ожидал Диегос. Оттого что в доме появился еще кто-то – друг ли, враг ли, – ей стало не так страшно. Подойдя к двери, Филиппа напряженно прислушалась.
Голоса стали слышнее, и девушка отскочила от двери. Сердце бешено стучало в груди. Ключ повернулся в замке, и дверь открылась. На пороге появились Диегос и Майя. Падающий сзади свет превращал их фигуры в темные силуэты.
– Итак, мы встретились снова, – проговорила Майя, входя в комнату. – К сожалению, это произошло слишком скоро. Когда я разговаривала с тобой в последний раз, то не знала, что мать Ролли умерла.
Филиппа взглянула на нее с отвращением:
– Неужели только таким путем вы можете помешать мне рассказать Лукасу о вас правду?
– Так думает Ролли. Это его идея.
От отвращения Филиппе стало трудно дышать. Неужели Роланд пойдет на все, лишь бы достичь желаемого? Неужели контракт был для него настолько важен, что, даже узнав о смерти матери, он способен придумать такой мерзкий план?
– Как жаль, что вы больше не любите Роланда, – презрительно сказала она португалке. – Из вас вышла бы идеальная пара.
– Лукас меня больше устраивает, – улыбнулась Майя. – Сегодня он был в отвратительном настроении.
– Вы видели его? – Вопрос вырвался прежде, чем Филиппа успела остановить себя.
– Я только что рассталась с ним. Что ты ему сказала, когда вернулась в отель?
– Ничего.
– Но вы с ним поссорились, верно?
Филиппа отвернулась, но Майя продолжала:
– Когда Лукас приехал ко мне, он был не в себе и ни на что не реагировал, пока я не произнесла твое имя. Тогда он заявил, что не желает больше никогда говорить о тебе. Значит, что-то ты ему все-таки сказала.
– К сожалению, не то, что следовало. В то время я еще не знала о смерти миссис Марш. Когда я узнала, он уже ушел.
– К счастью для меня! А больше такой возможности у тебя не будет.
Филиппе незачем было спрашивать, что Майя имеет в виду. Она не могла поверить, но холодное торжество, написанное на лице с нежной кожей цвета магнолии, подсказало ей, что не так уж это невероятно. Красота может скрывать злые помыслы, а Майя была истинным воплощением зла.
– Мне было интересно, когда же ты сообразишь, что к чему, – продолжала Майя.
– Ты не посмеешь что-нибудь со мной сделать, – проговорила Филиппа.
– Я не посмею выпустить тебя, – возразила ей Майя и, развернувшись, быстро заговорила с Диегосом по-португальски.
Даже не понимая ни слова, девушка сообразила, что разговор идет о ней. Диегос бросил на нее несколько взглядов, и быстро сменяющие друг друга выражения его лица – удивление, раздумье и решимость – заставили ее задрожать от страха. Разговор прервал телефонный звонок, на который ответил Диегос.
– Мастерсон, – сказал он Майе, и та немедленно взяла трубку.
Стоя недалеко от дверей, Филиппа осторожно огляделась. С одной стороны находилась лестница, ведущая вниз. Девушка начала потихоньку продвигаться в этом направлении. Если удастся добраться до входной двери и выскочить наружу… Она взглянула на свои босоножки: очень тоненькие ремешки, но каблук низкий. По крайней мере, она не сдастся без борьбы.
Филиппа медленно продвигалась вперед, потихоньку приблизилась к двери и, крадучись, направилась к лестнице. Диегос все еще разговаривал с Роландом, а Майя слушала, приблизив ухо к трубке. В какой-то миг португалка вполоборота повернула голову. Девушка застыла на месте, но с облегчением вздохнула, снова увидев ее затылок, и опять начала красться вперед, прижимаясь к стене, словно это позволяло ей слиться с роскошными тиснеными обоями. Руки у нее стали мокрыми от страха, так что на обоях оставался влажный след от пальцев.
Лестница стала гораздо ближе – оставался один шаг на пути к свободе. Как только она побежит, не должно быть никакой задержки. Вытянув шею, она попыталась заглянуть вниз, но изгиб балюстрады не позволял ничего увидеть. Филиппа попыталась вспомнить, есть ли в холле ковер, а на двери – какой-нибудь особый запор, но не смогла.
Понимая, что раздумья только нагонят на нее еще больший страх, она рванулась вперед. Сбегая вниз по лестнице, она услышала сзади крик Майи и топот бегущих ног. Не оглядываясь, Филиппа только припустила еще быстрее. Вот холл с натертым до блеска полом и ковриками, споткнуться о которые – все равно что попасть в ловушку. Нога поскользнулась, и под ней поехал было коврик, но Филиппе удалось удержаться, схватившись за подножие какой-то скульптуры, отчего та с грохотом полетела на пол.
Дверь! Скорее к двери!
Вот и дверь. Филиппа дернула ручку, но та не поворачивалась. Одной рукой девушка продолжала дергать латунную ручку, а второй вверх-вниз двигала язычок замка. Так открывались даже замки с предохранителем, почему же этот не поддается? Слезы ярости навернулись ей на глаза. В отчаянии она снова принялась дергать ручку и кричать, но все было бесполезно. Сильные руки отшвырнули ее от двери. Филиппа осталась лежать там, где упала, понимая, что побег не удался.
