Глава 1
Резкий мартовский ветер со свистом носился по улицам Кенсингтона[1], но внутри огромного здания из стали и бетона, в котором размещалась администрация фирмы «Лангленд инджиниринг», в любое время года было тепло и светло.
В крошечном кабинетике на двенадцатом этаже Филиппа Смит подняла голову и уже в который раз подивилась везению, благодаря которому шесть месяцев назад из рядовой сотрудницы машинописного бюро она возвысилась до ответственной должности – личного секретаря Лукаса Пэджета.
Услышав зуммер, Филиппа встала и, пройдя по ковру, открыла дверь в кабинет начальника. При виде широкоплечего мужчины, сидящего в кресле за массивным столом, ее досада улеглась. Разве может общение с другими девушками, бездумно болтающими о тряпках и парнях, сравниться с зарядом энергии, который она получает, работая рядом с таким незаурядным и деятельным человеком?
Мельком взглянув на нее, Лукас Пэджет поднял стопку чертежей, лежащих перед ним на столе.
– Положите их в сейф, – распорядился он. – Здесь совершенно секретные материалы.
Филиппа приняла бумаги и в свою очередь положила перед ним кожаную папку с письмами:
– Мистер Пэджет, подпишите, пожалуйста.
– Позже. Сейчас я занят.
На собственном опыте Филиппа знала: если не подписать письма сейчас, их отправка задержится еще на день, и не сдвинулась с места. Хозяин кабинета, раздраженно пожав плечами, раскрыл папку и размашисто расписался над словами «управляющий директор».
– Вы напечатали то, что я вам диктовал утром? – спросил он, подписывая последнее письмо.
– Все, за исключением отчета по бразильскому проекту.
– Он-то как раз больше всего мне и нужен.
– Я останусь после работы и закончу. Слишком много технических терминов, поэтому я и задержалась с этим отчетом.
– Меня это нисколько не удивляет, – буркнул Пэджет. – Просто чудо, что такие задержки не случаются чаще.
Похвала была немногословной, но Филиппа зарделась от удовольствия.
– Как прошло заседание совета директоров? – поинтересовалась она.
– Просто прекрасно. Два часа ушло на разговоры и еще два часа на обед, чтобы прийти к решению, которое любой мало-мальски опытный инженер принял бы за пять минут! Иногда я страшно жалею, что мне не хватило ума заняться исследовательской работой.
Филиппа сумела скрыть улыбку. За последние месяцы эти слова ей приходилось выслушивать слишком часто, чтобы отнестись к ним всерьез. Может, он действительно был блестящим инженером, но человек, который за десять лет сумел превратить «Лангленд инджиниринг» из маленькой семейной фирмы в крупную компанию, был скроен на иной манер, чем ученые и исследователи.
Закрыв стенной сейф, девушка вернулась к столу. Пэджет, просматривавший письмо, поднял на нее глаза.
– Неужели это я вам надиктовал?
– Я позволила себе слегка смягчить тон письма.
– Когда мне захочется, чтобы вы редактировали мои письма, – холодно обронил он, – я вас извещу. Если поставщик не в состоянии выполнять свои обязательства в срок, наша компания иметь с ним дела не будет.
Филиппа поджала губы, но молча забрала письмо:
– Я его перепечатаю.
– Мисс Смит, чем вы недовольны? Вы что, считаете, что я поступаю слишком жестко?
– Я думаю, что вы несправедливы.
Серые глаза холодно взирали на нее, и Филиппа прокляла собственную несдержанность. Личной секретарше платили не за то, чтобы она высказывала свое мнение.
– Из-за безответственности этого человека мы лишились правительственного заказа, – отрывисто произнес Лукас Пэджет, – а этого я не могу простить. – Переведя взгляд на перечень оставленных сообщений, он задал следующий вопрос: – Кто такая эта мисс Грин, черт возьми?
– Бланш Грин, – ответила Филиппа, голосом выделяя имя, и в сотый раз задалась вопросом, не была ли знаменитая американская кинозвезда одной из его бывших подружек. Во всяком случае, сейчас его подружкой была другая, Лола Макстон. Она продержалась уже два месяца – просто-таки рекорд для ее красивого, но непостоянного начальника.
– Бланш, – повторил Пэджет. – Неужели она снова появилась в нашем городе?
– Вы, должно быть, единственный мужчина в Англии, который не знает об этом. Ее имя не сходит с первых страниц газет.
– Видимо, тех, которые я не читаю. – Он постучал пальцем по сообщению. – Пошлите ей в гостиницу три дюжины красных роз.
– А что написать на карточке?
Выпятив нижнюю губу, он несколько мгновений обдумывал ответ.
– Напишите, мол, отправляюсь на Дальний Восток и когда вернусь, не знаю. Пошлите-ка лучше пять дюжин.
– Когда-нибудь вам воздастся за ваши грехи, – неодобрительно заметила Филиппа.
Ответом ей была широкая ухмылка.
– И так все время воздается! Да, пусть будут шесть дюжин.
Маневр этот обошелся недешево, решила Филиппа после того, как позвонила в цветочный магазин. Интересно, каково быть женщиной, которой Лукас Пэджет посылает шесть дюжин роз? И все-таки лучше получить одну розу, подаренную с любовью, чем такую охапку, но без каких бы то ни было теплых чувств. Одну розу…
Воспоминания вернули ее в селение Тервилл в графстве Норфолк, где еще три года назад она жила с отцом. В то июньское утро часы пробили десять. Отец только-только закончил прием пациентов, когда вошел Роланд Марш, неся в руке абрикосового цвета розу из материнского сада.
– Она напоминает мне тебя, – сказал он, вручая розу Филиппе. – Твои волосы того же оттенка, что и внешние лепестки.
Залившись румянцем, она опустила лицо в цветок. Сколько Филиппа себя помнила, она всегда любила Роланда, и все это время он обращался с ней, как с сестрой.
– Я люблю тебя, – внезапно объявил он, – и хочу на тебе жениться.
– М-меня? – заикаясь, прошептала она. – Но ты никогда… ты всегда обращался со мной как с маленькой.
– Теперь ты выросла, и я не допущу, чтобы ты выскользнула у меня из рук.
Ее не пришлось долго убеждать в том, что он говорит совершенно серьезно. Филиппа помчалась сообщить отцу чудесную новость.
Но ее счастье длилось только несколько Недель. Перевернутая свинцовыми морскими волнами лодка положила конец всем ее мечтам о счастье. Филиппа вздохнула. Какой была бы сейчас ее жизнь, если бы Роланд не погиб? Поженились бы они и жили долго и счастливо? Во время своей недолгой помолвки она была в этом совершенно уверена, но после его смерти – и визита Джека Басби – Филиппа стала думать иначе.
