— Твою мать! — сказала Ариана.
— Брось, не заводись, я же пошутил, — успокоил ее Франсис. — Хочешь, дай сюда этот бокал, я сам его выпью. А ты бери мой.
Он уже протянул было ей бокал, но Ариана решительно взялась за свой.
— Не трожь! — рявкнула она. — Придурок хренов!
Франсис подался назад и пожал плечами. Ариана подняла бокал — и осушила его залпом.
— О-о! Вау! — хором вырвалось у нас с Франсисом.
Оливье — он как раз нес из кухни лососину — застал только самый конец сцены. Он посмотрел на свою подружку и спросил, какая муха ее укусила. Ариана хотела было ответить, но на нее напала икота.
— Ариана расслабляется, — объявил Франсис.
Ариана икнула еще несколько раз, сделала глубокий вдох и сказала:
— Да, милый, сегодня я расслаблюсь. Пусть Франсис посмотрит, а то он думает, я дура набитая и веселиться не умею.
— А! Понятно! — кивнул Оливье. — На здоровье, милая, расслабляйся, если тебе хочется. Есть повод — Рождество как-никак.
— Рождество, Рождество! — нараспев подхватил Франсис. Элизабет села последней, поставив на стол дольки лимона на тарелочке и блюдо с картофелем. Она пригубила вино и хотела разложить горячее по тарелкам, но тут встал Франсис и вызвался сделать это за нее.
— Нет, детка, — сказал он, — ты и так весь день для нас стряпала. Посиди, я сам.
— Спасибо, — кивнула Элизабет и протянула ему нож и лопатку.
Пока мы ели, Ариана то и дело подливала себе вина, а через раз вспоминала и про наши бокалы. В какой-то момент Оливье вдруг чуть не подавился куском лососины. Откашлявшись, он воскликнул:
— Черт! Знаете что мы забыли?
Все неуверенно переглянулись.
— Мы же забыли тост!
— Еще не все потеряно, — встряла Ариана.
Мы подняли бокалы и закричали наперебой: «Чин-чин! С Рождеством!» Я посмотрел на Элизабет и улыбнулся ей, но она меня не видела. Мне показалось, что мыслями она где-то далеко. Все уже поднесли бокалы к губам, но тут Франсис спросил, за что пьем.
— За Рождество, балда! — выпалила Ариана.
Франсис смерил ее презрительным взглядом и заявил:
— Отродясь у нас такого не было! «Чин-чин! С Рождеством» — и все? Fuck! Прикиньте, через два дня я буду сидеть в дорогущем ресторане с предком, и, когда мы с ним будем чокаться, он скажет один к одному то же самое, вот это гребаное «Чин-чин! С Рождеством!» Ну ладно, мой папаша, с ним все ясно, а сейчас-то, когда мы все собрались, неужели нам нечего больше друг другу сказать?
По напряженному лицу Франсиса пробегали тени от пламени свечей. Всем стало как-то неловко и некуда девать глаза. Когда Франсис начинает вот так говорить о своем отце, нам становится его ужасно жаль, хотя никто толком не знает почему. Первой заговорила Ариана:
— Извини, Франсис.
Она встала, пошатнувшись, и выпалила:
— За нашу традицию, за то, чтобы мы так собирались еще много-много лет. За нас, за то, что мы все — друзья уже… не помню точно сколько, но очень давно!
Франсис внес уточнение:
— Десять лет. Мы подружились в третьем классе лицея, в лодочном походе, я точно помню.
Мы подняли бокалы и подхватили тост: «Чин-чин! За нашу дружбу и нашу рождественскую традицию!»
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно изрек Франсис, садясь.
Он хотел еще что-то добавить, но на Ариану опять напала икота.
— Напугайте меня кто-нибудь, пожалуйста, напугайте! — взмолилась она.
За Франсисом не заржавело: он тут же рассказал ей про кровавое ограбление одного столичного банка, случившееся лет десять назад. Отец Франсиса — полицейский, он своими глазами видел трупы восьми кассирш, которых связали, зарезали и засунули в сейф.
— Не смешно, — фыркнула Ариана.
Франсис пожал плечами:
— Зато страшно-то как.
Ариана не возражала, икота у нее прошла.
Я стряхнул крошки со стола, перед тем как поставить тарелку с сырами и паштеты. Ариана была пьяна в лоскуты, она заливалась идиотским хохотом и танцевала посреди столовой. Мы снова сели за стол. Я хотел сказать Франсису, как ему повезло, что он не растерял ветчину и паштеты из-за той девчонки на улице Мон-Руаяль, но тут он достал свой «походный набор», и Ариана возбудилась.
— О! Сегодня я тоже хочу! — взвизгнула она. — Это сколько ж я не курила травку, лет шесть, наверно.
— Ни в коем случае, — заявил Франсис. — Мигом слетишь с катушек, если так давно не пробовала.
Ариана обежала вокруг стола и плюхнулась к Франсису на колени.
— Ну пожалуйста, — засюсюкала она. — Ну не жмись!
Оливье смотрел на свою подружку круглыми глазами. Она повисла у Франсиса на шее и хихикала:
— А помнишь, как мы с тобой целовались, по-настоящему, взасос? На вечеринке у Фанни Жобен во втором классе, помнишь?
— Еще как помню, — ответил Франсис и подмигнул нам из-за Арианиного плеча. — Ты вытягивала губы куриной гузкой и не могла толком высунуть язык.
— Да-а? — удивилась Ариана.
— Ей-богу, — побожился Франсис.
Я посмотрел на Оливье — он намазывал на кусок хлеба гусиный паштет с розовым перцем.
— Ну и ладно, ну и плевать, — сказала Ариана. — Я тогда на тебя западала, и это был такой кайф — поцеловаться с тобой по-настоящему. Ты-то меня в упор не видел. Бросил одну в гостиной, сказал, что принесешь чипсов и пепси, а сам пошел обжиматься с Карин Файон в ванной. Дон-жуан хренов! Ты уже в тринадцать лет под каждую юбку норовил залезть! И с тех пор не изменился, верно?
— Перестань, Ариана, — одернула ее Элизабет.
Ариана встала. Ее заметно штормило. Она с трудом добралась до своего места и плюхнулась на стул.
— А что такого, это Франсис хотел, чтобы я расслабилась, — фыркнула она, — вот пусть и получает. И вообще, он сам всегда хвалится, сколько девок из баров поимел, как, где и в каких позах, только сегодня что-то помалкивает на этот счет, в первый раз с ним такое. Что случилось, Франсис? Ты часом не сменил ориентацию? Говорят, так часто бывает: парням вроде тебя надо перетрахать миллион девок, чтобы понять, что хочется-то на самом деле мужика.
— Ариана, замолчи! — опять вмешалась Элизабет. — Это уже не смешно!
Франсис покачал головой и прикурил косяк, который он тем временем успел свернуть. Мы все сделали по затяжке, кроме Арианы: она раздумала, сказала, что ей больше не хочется и вообще ее тошнит. Франсис отрезал кусочек оки и, нагнувшись, заглянул под стол.
— Кс-кс-кс! Бубу! Бубу! Иди сюда! — позвал он. — Кс-кс! Бубу! Бубу! Вылезай, хватит прятаться, иди к дяде! Я тебе подарочек принес!
