- Нехорошо, - сказал он зловеще. - Поглощение еще не состоялось, а ты уже пишешь о нем как о совершившемся факте.
- Я хочу успеть быстрее всех, - возразил Петя Варвар, честно глядя редактору в глаза.
- А спорим, что никакого поглощения не будет? - редактор неожиданно для самого себя протянул Пете влажную ладошку.
Петя закудахтал и захлопал себя по бокам.
- Как это не будет, если Пиратов купил уже сорок три процента?
"Как это не будет, - хотел он сказать, - если мне уже заплатили?"
- А если не будет? - спросил редактор весело.
Петя Варвар самоуверенно хмыкнул:
- А если не будет, можете меня уволить.
- Заметано, - сказал редактор. - Со своей стороны, если поглощение состоится, я уйду сам, а редактором "Специалиста" сделаю тебя.
Что заставляло толстопузого редактора так говорить, он и сам не знал, внутри него что-то прерывисто вздыхало, бродило в его просторном чреве, где-то в нутре. Он чуял необычное. Но, кажется, больше никто не разделял его оптимизма. Наталья Борисовна Денежкина попискивала, как маленькая птичка, зато производственник Рябинин крошил кулаками кирпичи и вообще представлял живописное зрелище. Красные листья залепляли ему лицо, он уходил за завод, чтобы его никто не заснял, падал в сухую сурепку и ломал ее.
- Нас купят! - орал он на Веселуху. - Ты сволочь, а нас купят!
Веселуха не обижался; он спокойно приглядывался к другу, и Рябинин замирал, глядя на сорок пять оливковых косточек - нет, сорок шесть лежало перед ним, сорок шесть процентов завода уже было куплено Пиратовым. Холодное солнце садилось за острова. Пиратов взад-вперед ходил по кабинету, и движения его были все быстрее. Он, конечно, торжествовал, но одновременно все больше волновался.
- А что Веселуха?
- Он в горе, - польстил племянник. - Он не может справиться с собой...
Но у Пиратова появилось чувство, что как раз он, Пиратов, бизнесмен, не владеет своей волей. Чья-то другая, более мощная, забрала его и действовала им. На крыше, суровой и холодной, сухой, ветер гремел, а госпожа Денежкина заворачивала воротник:
- Господь-то! он все видит! - надрываясь, говорила Денежкина рабочим.
- Мы выполняем приказ, - говорили рабочие, почесывая затылки.
- Тем более стыдно! - разорялась Денежкина.
Веселуха сидел собранный, наигрывал на гитаре что-то неописуемое, и только по временам позволял себе пару оливок из баночки. Косточек было столько, сколько процентов успевал Пиратов откусывать от завода. С Запада вздул ледяной ветер. Паша Ненашев, проклиная всех начальников, выскочил в очередной раз во двор. Там встретили его нахальные и утомленные глаза. У госпожи Денежкиной дубленка сбилась на сторону и была видна лямка лифчика.
- Никогда больше! - сказала она несчастным голосом. - Он мне все нервы истреплет, так ему и передайте!
В журнале "Специалист" тоже никто не расходился по домам. Петя Варвар и редактор шлялись кругами, сталкиваясь нервными взорами, а Катя Руннова печатала все быстрее и быстрее. Туча накрыла Питер. Поблекло небо. Решалось дело. Зрелые бурые желуди лежали в ледяной траве. Веселуха сидел в кабинете. Рассеянно перебирая струны гитары, директор смотрел на сорок девять маленьких оливковых косточек. Сорок девять процентов акций купил Пиратов. Ян Владиславович наслаждался каждым мигом, как последним. Но тут ему помешали. В кабинет ввалились конфиденты. Их лица были ужасны.
- Шеф! - выдавил Паша Ненашев. - Что вы с нами делаете?
Веселуха поднял голову, посмотрел на Пашу с веселым удивлением, и Паша вдруг понял, что пока директор не съест еще одну оливку, Пиратов не получит большинства голосов.
- Так что же вы нам голову морочили? - ахнула Наталья Борисовна, расстегивая дубленку дрожащими руками. - Зачем испытывали наше терпение?
"Если друг оказался вдруг", - сыграл Веселуха, поправил чуб и взглянул в окно.
Там, за окном, собрался и полил осенний дождь-водохлест, морозный дождь, и все поля, отдыхая от того, что в них сидело, вбирали в себя воду и пьянели от нее. Корабль Пиратова утонул в бурю, и только гнилые щепки всплывали в пенистых волнах. Веселуха собрал прессу и сыграл им "Гоп-стоп".
Но самый громкий резонанс получился от Рябинина. Он очень устал за день, шмыгнул в черный ход, по дороге еле попадая усталыми руками в рукава, но тут появился Петя Варвар. Петя был в панике: он боялся, что редактор и впрямь выгонит его, и поэтому в поисках сенсации метался втрое быстрее, чем обычно. Он налетел на Рябинина, они упали, и Петя, приближая свою антиглобалистскую мордочку к его губам, выдохнул:
- А какова вообще цель существования вашей фирмы?
Он ждал сенсации, и она воспоследовала:
- Во-первых, занятость рабочих, а во-вторых, отчисления в бюджет, сказал Рябинин сурово.
Это словцо поминали потом Рябинину до самой его смерти.
Кучу бумаги исписали на той неделе про Яна Владиславовича Веселуху и в Питере, и в Москве. Если бы все это писал один человек, ему не хватило бы и ста лет. Теми первыми статьями можно было бы выложить огромное поле. Веселуха не любил потом вспоминать их. Они были приторны и безвкусны, как всегда бывает, когда ключик подходит к замку точь-в-точь, когда влюбляются без всякого расчета, внезапно и кратко. Потом тошно вспоминать об этом, особенно, если расстались мирно, и тем более, если не расстались.
Первым, конечно, успел журнал "Специалист". В пятницу на планерке редактор журнала сел, выставив вперед одну основательную ногу и подобрав под себя другую, и важно сказал:
- Ну, что я скажу? Статья Кати Рунновой умна, но далека от совершенства краткости... Коротенькая заметка Пети Варвара коротка, но дебильна. И так далее весь номер... Достоинство во всех этих статьях только одно: все они посвящены господину Весе... представителям среднего класса.
Здесь редактор не выдержал и прыснул. На сем обсуждение номера было закончено; вслух редактор говорить больше ничего не стал, потому что высказывать такие вещи вслух было бы неуместно. Но по его цветущему виду, и по лихо закрученной плюшке, которая лежала рядом со стаканом горячего чая на редакторском столе, и по румянцу тридцатилетней Кати Рунновой, и по фотографиям Веселухи, в неумеренных количествах развешанных по стенам, было ясно, что журнал "Специалист" куплен на корню. Причем куплен не деньгами, а чем-то нематериальным, отчего происходящее выглядело особенно по-идиотски.
- Журналистика - жесткая вещь, - говорил важный Петя Варвар. - Мы же не можем так, за бесплатно!..
- Не можем, - вертел головой фотограф Эннушкин. - Но очень хотим...
- Если мы будем больше писать о представителях среднего класса, оправдывался редактор лицемерно, поглаживая животень, - нас будут больше читать.
