Жить действительно в этом интернате, по крайней мере, для Оксаны было веселее. Здесь и люди-то какие-то другие были. Хотя, конечно, гадости-пакости везде бывают, и это место — не исключение, но все равно атмосфера какая-то домашняя здесь царила. Честно сказать, когда Оксану привели с горем пополам в интернат, воспитатели просто были ошарашены: худенькая, так что удивительно, как вообще на ногах стоит до сих пор, периодически, особенно когда боится чего-то защищается, начинает кусаться и лаять на собачий манер. Первое время удивлялись, а потом привыкли. Даже любимицей Оксана стала у местного населения. Наивная была и чистая, но, несмотря на это, и отпор дать могла.
Здесь Оксану стороной обходили тягостные истории, так что постепенно из памяти стали ускользать истории прошлой интернатской жизни. Воспитатели не давили особо, но при этом как-то хитро выходило у них добиться именно того, что они хотели от Оксаны. Девочка чаще стала говорить, подружилась особенно именно с тремя ребятами, которые первый раз ее нашли. Можно было бы дружить, наверное, до бесконечности, если бы однажды не взболтнула Инга кому-то, а те дальше и дальше Оксанину историю о собачьей жизни. Что тут началось: шумиха и на радио, и на телевидении, и в прессе. Стали приезжать в интернат, требовали показать девочку-собаку. Даже издевались порой. Попросят, скажем, мячик принести в зубах или палку, словно Оксана уж совсем зверь какой. Это не нравилось не только девочке, но и Игорю с Сашей. Мальчишки видели, какой становится девочка неуправляемой после таких вот наездов. Не хочет она вспоминать о прошлом и все тут, ничего не нужно ворошить. Друзья и рады бы помочь, но вот Инге и воспитателям подобный интерес был очень даже приятен. Для Инги это была возможность «засветиться» на экране и встретить какого-нибудь продюсера, а для персонала интерната, что ни говори, — дополнительная раскрутка. Сейчас мир таков, что если хочешь как-то пробиться, используй любой способ. Вот и Оксану использовали в некотором смысле, а девочка снова от тоски по ночам скулила. Этим, к сожалению, еще больший интерес вызывала к себе. В прессе ее даже окрестили «Принцессой из собачьей будки» и сняли про нее документальный фильм, который много раз показывали по всем российским телеканалам.
Имя такое на некоторое время приклеилось к Оксане, против чего она стояла упорно, не хотела, чтобы звучало это как издевка, а чаще всего так и случалось. Принцесса — не принцесса, а потихоньку взрослела и умнее становилась в том смысле, что и ответить могла, и на уловки шуточные просто так не попадалась. Выручали новые друзья. Например, Игорь частенько защищал, если девочку пытались дразнить или обидеть, а Инга учила всяким «женским штучкам», как она это называла. К ним, как поняла Оксана, можно было отнести умение пользоваться косметикой, делать прическу, одеваться аккуратно. Девочке, которая большую часть времени провела на улице среди собак, такая наука давалась непросто. Часто Оксана вызывала смех подруги или удивление незнанием элементарных вроде бы правил.
Приукрасить Оксану снаружи, которая внутри была уже и без того хороша своей добротой и отзывчивостью, Инга решила всерьез. Что там вытворяла она с девочкой, мальчишкам ведомо не было, но только когда в интернате устроили самодеятельный концерт, воспитанники показывали свои таланты, на сцену вышла и Оксана. Честно говоря, выступать ей не хотелось, это все Инга. Уговорила, чтобы та читала стихи собственного сочинения. Оксана, между прочим, научилась благодаря педагогам и друзьям, направлять всю силу своих переживаний в творчество вместо того, чтобы выть на луну в тоске, прятаться и бояться. Вот и проявился у девчонки такой талант. В общем, так она потихоньку сочинительствовала, а тут еще и преобразилась, стала настоящая принцесса! Волосы отрасли почти до самых колен, так что навили кудри, сшили платье.
Оксана, в шесть лет мечтавшая шить на бабушкиной машинке швейной, все-таки освоила технику шитья и теперь сама для себя создала воздушное платье из нежно-розовой органзы и бежевого шелка. Шелк, — так как ткань эта была не из дешевых, — помогли купить Инга с ребятами, сложив в сумме свои накопления. Радости девочки не было предела! А как зал рукоплескал, это просто нечто! Таких оваций не слышали, пожалуй, и голливудские актеры, куда им до Оксаниных стихов, в которых не наигранные сюжеты, а настоящая жизнь. После концерта юную артистку снова стали окликать «принцессой», но только теперь звучало это гордо и правдиво, потому что она и правда походила на девочку из сказки и судьба ее теперь, столько раз петлявшая крутыми зигзагами, шла напрямик, а рядом были надежные друзья. Сомневаться в их надежности девочке не приходилось, потому как подтверждением тому были разные случаи. Вот, например, когда в интернате случались форс-мажоры, кто-то что-то у кого-то стащил или подрались, а может что похлеще придумали, Оксану никогда не трогали. Просто знали уже, что на такие поступки девочка неспособна.
Глава 20. Быть счастливой!— Оксанка, танцуй! — Инга с раскрасневшимся от быстрого бега лицом буквально влетела в комнату, чуть не сшибла нескольких девчонок по пути и одного здоровенного парня.
— Что ты придумала еще, а? — предчувствуя, что сейчас получит новую порцию наставлений о том, как выглядеть и как ходить, или, что хуже того, начнутся новые уроки теперь уже по танцам, девочка скорчила недовольную рожицу.
— Перестань так смотреть, тебе это не к лицу. Вовсе не собираюсь я тебя танцам учить, хотя и не помешало бы, но все это потом, — Инга деловито, с таким видом, что известной ей больше, чем подружке, и оттого преимущество на ее стороне, плюхнулась в кресло. — Танцуй, дорогая моя, а то не скажу в чем дело!
Оксана принялась неуклюже выделывать какие-то па. Пыталась изобразить из себя нечто вроде тех красивых танцовщиц, что по телевизору выкрутасы вытворяют, но вместо этого опрокинула стул, ударилась пальчиками правой ноги об угол кровати, глухо застонала от боли, но не прекратила своего «разрушительного танца». Хотела устоять, удержать равновесие, дернула занавеску, в итоге один край массивной гардины оторвался от стены, а болт, на котором ни в чем неповинная штуковина держалась, со звяканьем укатился в неизвестном направлении.
— Н-да, — сокрушенно вздохнула Инга. — Плисецкая по сравнению с тобой просто отдыхает! А уж Волочкова — тем более! Ладно, не мучайся больше, иди сюда, а то такими темпами ты нам половину интерната разгромишь!
Тяжко выдохнув, словно совершила невесть какой подвиг, Оксана подошла к подруге. Та без лишних шуточек и игр просто протянула прямоугольник из бумаги. Это оказалось письмо. Обалдев от такого нежданного сюрприза, девочка первые минуты тупо смотрела на него, ни глазом не моргнула, ни пальцем не пошевелила, чтобы как-то выяснить, что прячется внутри. Инге самой не терпелось уже, и она толкнула застывшую Оксану в бок.
— Чего ты не открываешь? Там и адрес отправителя написан, я видела, расскажи, что за Коля? Жених твой?
Вопрос прозвучал не зло, как обычно бывает, с подковыркой, но Оксана все равно смутилась, ее задела такая характеристика друга. Однако, что сказать, девочка сообразила быстро.
— Это не жених, это даже больше! — а потом быстро схватила конверт, раскрыла его и извлекла оттуда послание. Семечкин, помня о том, что подружке, должно быть, сложно по-прежнему узнавать «в лицо» буквы алфавита, старался писать крупно и разборчиво. «Зря так старался, — подумала девочка, — я теперь сама хоть поэму написать могу! Вот покажу ему, пусть удивится!». Послание составляло три тетрадных листа, исписанных с обеих сторон. Коля рассказывал о событиях интерната, о том, как сам живет. Он выиграл очередной художественный конкурс и получил приз деньгами. Долго думал, куда направить средства и в итоге решился — в июне он приедет в гости к Оксане, ведь они так давно не виделись! К тому же, он никогда не видел моря! И будет у него для подружки сюрприз, а какой, он пока не скажет, пусть Оксана не гадает, все равно он не сможет раскрыть секрет. В скобках Колей было приписано, что это не картина, а нечто более интересное и неожиданное. На этом письмо заканчивалось. Сложив листы пополам, Оксана внутренне поругалась, несерьезно конечно: «Одни конспираторы кругом! Куда деваться! Хоть в разведчицы иди!». Последние слова сами собой высказались вслух вполголоса. Инга заинтересованно посмотрела на подругу.
