Мои глаза с трудом привыкали к темноте, и мне потребовалось какое-то время, прежде чем я начала что-то различать. Это было не письмо, я не смогла найти ни одного слова на бумаге, только фотографии, напечатанные на цветном принтере. Я немного подвинулась, чтобы на них попал свет.
Фотографии были сделаны в саду Стена и Лизы. Слева был Джок с их младшей дочерью — круглолицей девочкой с кудрявыми черными волосами, огромными карими глазами и курносым носиком. Джок держал в зубах синий мячик или что-то похожее на мячик, который он собирался отдать девочке. Вид у него был чрезвычайно довольный. На девочке — джинсы, резиновые сапоги, синий вязаный свитер с красным автомобилем и серый шарф. Она смеется и хлопает в ладоши над головой. Малышка сильно выросла с тех пор, как я видела ее в последний раз. Тогда этот свитер еще носил ее брат, на два года ее старше. Лужайка покрыта красными и желтыми листьями, кое-где виднеются желтые шляпки грибов, валяются красные и зеленые, местами подгнившие, яблоки. На заднем плане виднеются курятник с курами и прислоненный к нему красный велосипед Стена с детским сиденьем, прикрученным к багажнику.
На фото справа Лиза сидит вместе с Джоком на скамейке перед домом из красного кирпича, обвитым плющом. Рядом клумба с отцветающими розами. Лиза смотрит на Джока, одна ее рука лежит у него на спине. Джок навострил уши. У обоих приоткрыты рты, словно они поют дуэтом. Смешной снимок. Я не удержалась от улыбки. Но внутри меня все смеялось — смеялось горьким смехом, истерическим смехом, который грозил вырваться наружу. Я не могла ему этого позволить. Это было невозможно. Я сдерживалась. Хотя это и причиняло мне боль.
Я сложила бумагу и снова спрятала в карман, встала, выключила свет в кухне, прошла в ванную, чтобы принять душ и почистить зубы, на цыпочках вернулась в спальню и забралась в кровать к спящему Юханессу.
Я так и не узнала, как Поттеру удалось раздобыть эти фотографии. Ездил ли он к Лизе и сам сделал снимки или Стен и Лиза их ему послали, кто знает. Я еще сталкивалась с Поттером, но ни разу мне не представился случай расспросить его подробнее: наше общение ограничивалось кивками и приветствиями. Мне оставалось надеяться, что по моей улыбке он понял, как сильно я ему благодарна. Судя по времени года и по тому, как выросла девочка, фотографии были сделаны недавно, а это все, что мне нужно было знать.
21
За стенами отделения полным ходом шла подготовка к Рождеству. Достаточно было включить телевизор или раскрыть газету, чтобы вся эта рождественская мишура буквально посыпалась на тебя в виде многочисленных сообщений о толчее в магазинах, рекламных объявлений, советов, что подать к праздничному столу, рождественских мультиков и гимнов о Деве Марии с младенцем Иисусом и новой звезде, вспыхнувшей на небосклоне.
Но отделение словно было объявлено свободной от Рождества зоной. Все было как обычно, никаких признаков торжества. Ни елок, ни свечей, ни мишуры, ни елочных игрушек и дедов-морозов в магазинах. Фитнес-центр работал как обычно, никаких коротких дней или праздничных занятий под рождественскую музыку. Рестораны, выставочный зал, кинотеатр, театр и магазины работали как обычно. Меню и репертуар тоже оставались прежними. Никаких шведских столов с рождественским угощеньем, никаких утренних сеансов для детей, никакой предновогодней распродажи и никакого празднования старого Нового года, который приходит, когда думаешь, что все уже закончилось.
Но Новый год все-таки наступил. Цифра на календаре поменялась. Время шло — и ничего с этим нельзя было поделать. Мне скоро исполнится пятьдесят один. Юханнесу уже исполнилось шестьдесят четыре — редко кто из «ненужных» доживал до этого возраста. Но он не выглядел на свой возраст, а я — я чувствовала себя, как никогда, молодой. Наверно, это влюбленность так действовала на меня, ощущение того, что ты любишь и любима, что ты нужна кому-то.
Мой роман был в принципе завершен. Оставалось только кое-что подправить. Я читала и правила, читала и правила, не в силах остановиться.
Юханнес подсмеивался надо мной, называя наседкой. Как-то вечером мы лежали в постели.
— А у тебя разве не так? — спросила я. — Когда ты почти закончил и знаешь, что скоро тебе придется расстаться с книгой, чтобы приняться за новую.
— Бывает.
— Вот видишь! А сам надо мной смеешься! — Я шутливо ущипнула его за сосок.
— Потому что это забавно! — ответил он и ущипнул меня в ответ.
— Ай! — вскрикнула я.
— Я же не сильно!
— Нет.
— Тогда чего ты вопишь?
— Потому что это забавно, — ответила я, и через секунду он уже накрыл меня своим телом.
Ночью мне приснился новый сон с Джоком на пляже, где Джок иногда превращался в Юханнеса, который бежал ко мне навстречу с распростертыми объятиями, а ветер бил мне в лицо. Иногда не я, а Юханнес бросал палку, а Джок приносил ее нам, и мы хвалили его, называя хорошей собакой. Потом мы оказались дома, и Юханнес снова развешивал фотографии, а когда я спросила, что это за фотографии, он ответил: «Разве ты не видишь? Это наши дети».
Сон был таким реальным, таким осязаемым, словно нам обоим снился один и тот же сон и мы говорили во сне друг с другом о фотографиях.
На следующий день я закончила работу над романом, записала его на диск и вложила в конверт с указанными на нем названием и моей фамилией. Что с ним делать дальше, я не знала и оставила просто лежать на столе.
Я сразу принялась за новую книгу. Начинать было тяжело: все новое мне всегда давалось с трудом. Я словно поднималась в гору на старом ржавом велосипеде, с трудом поворачивая педали и боясь, что цепь в любой момент не выдержит и лопнет.
Кроме того, в последнее время я начала сильно уставать. У меня кружилась голова, и временами меня подташнивало. Сперва я решила, что дело в новом эксперименте, в котором я теперь участвовала — снова связанном с тренировками, чему я была очень рада, потому что мне не нужно было глотать таблетки и колоть уколы. А ведь бывали еще эксперименты с вредными газами. На этот раз они измеряли мышечную деятельность и потребление кислорода. После первых измерений мне сообщили, что физическая форма у меня как у двадцатилетней. Но по прошествии нескольких недель я чувствовала себя такой усталой, что испугалась, что мне не хватает витаминов и минералов. Я старалась есть как следует и много пить, но ничего не помогало.
Однажды утром меня разбудил приступ тошноты. Я бросилась в туалет, где меня стошнило. Прополоскав рот, выпив стакан молока и съев бутерброд, я почувствовала себя немного лучше.
Весь день я чувствовала себя бесконечно усталой, а вечером меня снова стошнило. Я немного поела, и мне стало лучше, но утром тошнота вернулась.
Так продолжалось пару недель, пока однажды после обеда меня не осенила мысль пойти в аптеку и попросить тест на беременность.
Аптекарь очень удивился.
— Не знаю, есть ли они у нас, — сказал он и исчез в подсобке. Его долго не было, но в конце концов он вернулся, держа в руках коробку с тестами на беременность для проведения в домашних условиях.
