Кабинет Петра Васильевича располагался на третьем этаже. Филат толкнул массивную высокую дверь, отделанную под орех. В приемной сидела молодая и очень красивая девица. Она подняла на вошедшего огромные черные глаза и вежливо поинтересовалась:
— Вам назначено?
— Передайте Петру Васильевичу, что я от Игоря Игнатьевича Селезнева.
Судя по реакции секретарши, имя произвело должное впечатление. Легкой птахой она мгновенно вспорхнула со стула и исчезла за ореховой дверью. Филат не без восторга посмотрел ей вслед и понял, что девка не такая уж и робкая, какой она ему показалась поначалу.
Чтобы надеть на службу такую коротенькую юбку в обтяг, требовалось или девичье озорство, или лукавая женская смелость. И ноги у нее были длинные и прямые — так что, судя по тому, какие кадры у Петра Васильевича сидят в приемной, тот был явно не пуританин.
Уже через мгновение ореховая дверь открылась, и секретарша, одарив гостя любезной улыбкой, пригласила его войти:
— Петр Васильевич вас ждет.
Филат поблагодарил секретаршу улыбкой, в которой горело восхищение и желание. Если бы не дела, он непременно разговорился бы с юной чаровницей и назначил ей свиданку.
Петр Васильевич оказался сравнительно молодым мужиком — в том самом возрасте, когда появление внуков доставляет куда меньше радости, чем приобретение очередной девятнадцатилетней любовницы. Председатель питерского комитета по имуществу завис над широким полированным столом огромной глыбой. Он даже не встал при появлении посетителя.
— Роман… А как по батюшке?
— Можно попроще — Филатом. Я привык к Филату, знаете ли, это даже не кликуха, а сокращение от фамилии.
Мужик сразу ему понравился: определенно свойский. А это значит, что не будет долгих словесных разминок перед главным вопросом. И это хорошо — прибережем сэкономленное время для других благих дел.
— Может, на ты?
— Можно. — Во взгляде Петра Васильевича промелькнула тень. Фамильярность гостя его покоробила. — Мне Игорь про ва… про тебя ничего толком не рассказал…
— Знаю-знаю. Он при мне с тобой разговаривал, — перебил Филат.
Хозяин кабинета кивнул:
— Ясно… Я так понимаю, ты не здешний? — Во взгляде прочитался вопрос.
— Из Москвы, — коротко пояснил Филат. Брови вздернулись: в глазах мелькнуло удивление, сменившееся интересом. Взгляд остановился на переносице Филата, точно Петр Васильевич вознамерился рассмотреть его повнимательнее и понять, чем таким существенным московские законные воры отличаются от питерских. Петр Васильевич покрутился в кресле: было видно, что место во главе длинного стола доставляет ему удовольствие. Не дожидаясь приглашения, Филат расположился на одном из пустующих стульев — важно поставить себя правильно в самом начале разговора.
— Меня интересует контрольный пакет акций «Балтийского торгового флота», — сразу взял быка за рога Филат.
— Знаешь, пойдем-ка покурим, — предложил вдруг Петр Васильевич и вышел из-за стола. Филат, недоумевая, двинулся за ним. Выйдя в приемную, Петр Васильевич строго обратился к красивой секретарше:
— Рита, мы с товарищем выйдем в коридор покурить. Если меня будут спрашивать — вернусь минут через двадцать, — и, не дожидаясь ее реакции, исчез в коридоре.
Филат одарил Риту широкой улыбкой и поспешил за Петром Васильевичем. Они удалились в дальний конец и встали у окна.
— В кабинете у меня такие разговоры вести не стоит, — понизив голос, сказал Петр Васильевич. — Итак, тебя… тех людей, которых представляешь, интересует контрольный пакет? Сорок процентов?
— Я не целка, чтобы ломаться. Отвечу прямо: да. И если будет возможность, то все сто процентов.
Петр Васильевич задумчиво закивал.
— Полагаю, у нас с тобой игра в боевую?
Последние слова вызвали у Филата невольную улыбку. Его новый знакомый хотел показать, что ему не чужда феня и что он знается с уголовничками давно и прочно. Сказанное следовало понимать, что он предлагает играть без шулерских приемов, то есть в открытую.
— Принимается.
Легкой улыбочки Филата Петр Васильевич как бы не замечал. Скорее всего, по каким-то своим соображениям.
— Сделать это будет очень и очень непросто. В тендере примут участие крупные фигуры.
— Сколько? — не обращая внимания на дипломатические увертки, выпалил Филат.
Вот здесь Петр Васильевич задумался всерьез, как будто этот животрепещущий вопрос застал его врасплох. Как и всякий купец, он боялся продешевить, но вместе с тем полагалось назначить приемлемую цену, которая бы устроила клиента.
— Меня бы интересовал «лимон». Баксов, — чеканя каждое слово, произнес Петр Васильевич.
Пришел черед задуматься Филату. Он подозревал, что услуга так, наверное, и стоила. Но только в том случае, если обещания превращались в реальные дела, точнее, имели желаемый результат. Если же Петр Васильевич только и мог, что наговорить с три короба, взять солидный аванс, а потом начать ваньку валять — тогда, считай, дело провалилось. И виновником провала будет он, Филат. А за такое Михалыч и тем более Варяг не то что башку открутят — кожу сдерут с живого! Так что тут требовалось не только торг вести с достоинством, но еще и понять, на что способен Петр Васильевич, точно ли он такой надежный и влиятельный, каким его расписал Селезень.
Филат даже достал свою походную трубку, набитую ароматным голландским табачком, и вопросительно посмотрел на Петра Васильевича. Тот слегка махнул рукой: дескать, что за церемонии — кури себе, — и продолжал выжидательно рассматривать гостя. А Филат, и не думая прерывать молчание, сладко затянулся.
В глубине души он даже радовался, что сумма оказалась не столь велика.
На самом деле, «лимон» баксов за услугу — полпроцента стоимости «Балторгфлота» — цена скромная. Другой бы запросил и больше. Филат, разумеется, не знал, на сколько тянул этот самый флот — ему такие детали знать не полагалось. Правда, краем уха он слыхал, что Михалыч называл сумму в двести «лимонов» баксов. Да только Михалыч и соврет недорого возьмет. В любом случае, по его, Филата, разумению, «лимон», запрошенный чиновником питерского горкомимущества, был вполне приемлемой благодарностью за услугу. В Москве аналогичные чиновники за аналогичные услуги брали куда больше — это Филат знал точно. Ибо не раз выходил на важных особ в мэрии и договаривался об их доле то в бензиновом, то в строительном проекте.
Петр Васильевич выудил из кармана распечатанную пачку сигарет.
«Нервничает», — не без удовлетворения отметил Филат. Что ж, неплохо. Легче будет уламывать.
Глубокое молчание гостя Петр Васильевич расценил по-своему. Он нервно выбил из пачки сигарету, слегка размял ее кончиками пальцев, а потом яростно скомкал в ладони. Рассыпавшийся табак коричневой пылью упал ему на брюки, но на такую мелочь обращать внимание он не стал.
