Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
— Римский Колизей… Врата Жизни, — повторил Дэн, бросая многозначительный взгляд на сестру. — Эй, а если твой брат учится, ты сам чем весь день занимаешься?
— Тоже учусь, — ответил его юный приятель. — Не хотелось скучать в Италии, так что я заочно получил полное среднее образование и теперь веду семинар по древним языкам. Только студенты у меня не очень мотивированные, — разочарованно вздохнул он.
— Ох уж эта современная молодежь, — посочувствовал Дэн. — Спасибо за инфу, Аттикус. Давай как-нибудь пересечемся, как вернешься в Бостон. — Он разъединился и повернулся к Эми. — Значит, на обороте «Медузы» написано название древнеримского туалета. Какое Весперам до него дело?
— Вот это мы и будем выяснять, — ответила Эми. — Смена плана, — окликнула она Йону. — Высади нас в Риме.
— Йо, я вам кто, кинозвезда или таксист? — проворчал Йона из-под груды сценариев.
— Ни то и ни другое, — пропыхтел Гамильтон, снова берясь за гантели. — Конечно, ты знаменитость — и делаешь кино…
Дэна беспокоило еще кое-что.
— А если мы получим сообщение, что надо срочно отдать картину? Мы же будем в Риме, а не во Флоренции. Вдобавок, когда Гамильтон и Йона улетят в Штаты, мы останемся без самолета.
— Веспер-Один дал нам девяносто шесть часов, — напомнила Эми. — Завтра четверг. Если отправиться в Колизей с утра пораньше, у нас будет куча времени вернуться во Флоренцию ночью и отдать картину в пятницу. От Рима до Флоренции меньше трех часов езды на поезде или автомобиле.
— Если только этот тип не передумает, — нервно добавил Дэн.
— Может, он и психопат, — ровным голосом промолвила Эми, — но до сих пор не врал.
Дэн мрачно кивнул. Веспер-Один не врал. Он обещал расправу за оплошности.
Глава 20
Лихорадка вернулась.
Вчера Нелли чувствовала себя сносно, но сейчас ее бил озноб. Лицо покрыла смертельная бледность, губы пересохли и растрескались. Она стянула с плеча комбинезон, открыв распухшую, багровую, пышущую жаром рану.
Вдобавок со вчерашнего дня у Нелли начисто пропал аппетит. А если она не могла есть — значит, дела совсем уж плохи. Даже не понимай она, что происходит, все равно прочла бы правду на лицах товарищей по заключению. Особенно — на лице Феникса. Бедный малыш!
Фиске и Алистер обсуждали сложившуюся ситуацию шепотом, чтобы больная не слышала.
— Положение крайне серьезно, — признал Фиске. — Рана загноилась. Если не извлечь пулю, Нелли умрет.
Алистер места себе не находил от тревоги.
— Можно еще раз воззвать к человеколюбию, но нашим врагам оно неведомо. — Рука, привыкшая сжимать трость, мелко дрожала, и он старался не вынимать ее из кармана. — Тоже мне, нашли развлечение: ранили девушку и наблюдают, как она неуклонно движется к смерти!
— Мы этого не допустим! — твердо произнес Фиске. — Надо найти способ достучаться до наших тюремщиков.
Взор его упал на остатки тюремной трапезы. На столе осталась пластиковая бутылка кетчупа. Фиске разгладил смятую салфетку и написал на ней, выдавливая тонкие красные линии:
«ОНА УМИРАЕТ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ».
Перехватив полный ужаса взгляд Феникса, Фиске молча выругал себя за неосторожный выбор слов. Мальчик очень привязался к Нелли и боялся за нее.
Они все боялись.
Фиске положил салфетку в подъемник и закрыл дверцу. Через минуту раздался скрежет — кабинка поползла вверх.
Из спальни Нелли раздался слабый голос:
— Нельзя ли хоть чуть-чуть прибавить градусов в этой морозилке?
Одеял больше не осталось. Рейган сдернула с вешалки охапку комбинезонов и с помощью Феникса накрыла ими раненую.
Через двадцать минут послышалось дребезжание подъемника. Фиске с Алистером встревоженно переглянулись. Через несколько секунд они получат ответ на вопрос жизни и смерти.
Торопливо открыв дверцу, они ошеломленно уставились внутрь. На хирургическом подносе из нержавеющей стали покоились скальпель, пинцет, бутылка спирта и стерильный бинт.
— А как же доктор? — нетерпеливо воскликнул Алистер.
Фиске медленно втянул в себя воздух.
— Доктора не будет.
— Что они имеют в виду?! — И тут Алистера озарило. — Ну уж нет! Если у них такие извращенные представления о потехе, я в этом не участвую!
Фиске сурово посмотрел на него. Чтобы спасти Нелли, придется извлекать пулю самим.
В самом центре Рима расположен Колизей — стадион на пятьдесят тысяч мест. Ему две тысячи лет, и он до сих пор стоит, почти не развалившись: самое внушительное здание во всей Римской империи, один из знаменитейших памятников мировой архитектуры. Вот и сейчас от входа до самой Арки Константина змеилась длиннющая очередь, огражденная бархатными шнурами оцепления.
В середине очереди стоял Аттикус Розенблюм с восемнадцатилетним сводным братом Джейком.
Джейк пребывал в хмуром расположении духа.
— Аттикус, я знаю, тебе не Колизей посмотреть захотелось. Ты просто выискиваешь предлог еще раз позвонить Дэну Кэхиллу и сказать, где ты сейчас находишься.
Аттикус ощетинился.
— Ты что, воротишь нос от одного из чудес света?
— Нет, — возразил Джейк. — Я ворочу нос от перспективы простоять час в очереди, чтобы посмотреть то, что уже и так сто раз видел. Ну правда, Атт, какое нам дело до этого Кэхилла? Что у тебя с ним общего? В интеллектуальном плане он просто пигмей.
— На самом-то деле Дэн очень даже умный.
— Как его коллекция фотографий чужих задниц? — саркастически спросил Джейк. — Надеюсь, свою ты ему не послал?
Аттикус заулыбался.
— Ум тоже разный бывает. Чтобы быть смешным, тоже нужны мозги. Впрочем, тебе-то откуда знать. Дэн мой друг. Он клевый.
— В твоем возрасте каждый, кто старше, кажется очень клевым.
Аттикус выразительно покосился на брата.
— И вовсе не каждый.
Джейк фыркнул.
— Ты на нем зациклился.
Аттикус не спорил. Он и в самом деле зациклился на Дэне — хотя старший брат и не подозревал, почему. Настоящая причина никоим образом не имела отношения к Дэновой забавности. Дело касалось смерти Астрид Розенблюм — матери Аттикуса.
Мальчик навсегда запомнил последнее слово, которое она прошептала на смертном одре: «Кэхилл». Она хотела добавить что-то еще, но до того ослабела, что вместе с этими двумя слогами испустила и дух.
Нет, это не совпадение, не может быть совпадением. Дэн был ей чем-то важен.
Именно мама направила Аттикуса в чат для любителей игр, где он впервые познакомился с Дэном. Мальчики быстро подружились — и неважно, что Аттикус играл в шахматы, а Дэн, фанат стрелялок и бродилок, не мог отличить коня от ферзя. Да, семена их дружбы заронила мама. Но зачем? Теперь уже не узнаешь. Вскоре после этого она заболела какой-то неведомой болезнью и потеряла рассудок.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
