1
У крыльца, к которому они подходили, Орленев увидел оседланную лошадь, которую держал для себя. И только что подошли они, как из-под открытого окна нижнего этажа послышался голос: «Наконец-то! В вас-то мне и нужно!», а вслед за тем на крыльце показался уже знакомый Орленеву Попов, секретарь Потемкина. Он, весь красный от волнения, кричал и махал руками:
— Что это никого не найти из вас, батенька? Чуть ли не с утра ищут… За вами раза четыре посылаемо было… Тут из действующей армии самонужнейший пакет прибыл, каждая минута дорога, а везти некому. Не с фурьером же посылать!
— Что, кого, куда посылать? — спросил Орленев подходя.
— Ах, Бог мой! Да к светлейшему в Царское Село нужно немедленно пакет отвезти!.. И без того сколько времени ушло, а вы еще расспрашиваете. У меня все готово: вот и лошадь стоит, а ехать некому.
— А дежурный?
— Да вот ищите его! Светлейшего нет, так никто в ус не дует… Да погодите, сегодня дежурный-то вы и есть…
— Как я? — воскликнул Сергей Александрович.
— Да так! Конечно… конечно вы…
— Ах, что же я наделал! — вырвалось у Орленева.
Он вспомнил, что был действительно дежурный, но забыл об этом сегодня, как забыл обо всем на свете, и вместо того чтобы приехать сюда, проболтался зря целый день по городу.
Но, раз он не приехал на смену, вчерашний должен был оставаться дежурным.
— А вчерашний? — спросил он.
— Ищите вчерашнего!.. Тоже не был. Я вам говорю — светлейшего нет, так никто и в ус не дует! — опять с досадой ответил Попов.
«Если вчерашний тоже не был, значит, беда еще невелика, что я не явился», — подумал Орленев и вздохнул свободнее.
— Где же пакет? — спросил он.
— Вот целая сумка, — сказал Попов, передавая ему кожаную сумку с ремнем. — А плаща у вас нет с собой? Погодите, я вам выслать велю.
Орленев оглянулся. Пока они говорили с Поповым, француженка успела уже исчезнуть.
— Вот что, — нерешительно проговорил он, — можно мне одну минуту, повидаться только…
— Какая тут минута? — закричал Попов. — Ведь по настоящему вы теперь должны были бы уже давно быть там, в Царском… Вернетесь, тогда повидаетесь, с кем вам угодно… Теперь ни секунды терять нельзя! — и он почти насильно усадил Орленева на лошадь, сунул ему в руку хлыст, накинул плащ и сам ударил плашмя ладонью по лошади. — Ну, с Богом и живо!
Лошадь тронулась в путь. Сергей Александрович, пристыженный своей неаккуратностью, со стиснутыми зубами ударил ее еще раз хлыстом и поскакал, не рассуждая больше.
До заставы он с трудом находил дорогу, вынужденный, не зная ее, расспрашивать, но, выехав на обсаженную двумя рядами дерев прямо столбовую дорогу, погнал во всю мочь.
Только проскакав версты три, когда от быстрой скачки в нем улеглась досада на самого себя, он понял, что без толка гонит лошадь, на которой ему придется сделать еще конец до Царского и обратно. Он придержал ее, поехал шагом и дал вздохнуть ей.
Для того чтобы как можно скорее добраться до Царского Села и вернуться в Петербург (а это последнее было самое важное для Орленева), необходимо было соразмерить силы лошади и ехать так, чтобы она могла сделать этот переход с должным запасом бодрости. Орленев повел ее крупной рысью, рассчитав приблизительно по скорости ее хода, что успеет съездить и вернуться так, что ему можно будет увидеть еще сегодня Идизу.
Около полудороги проехал он, а по пути встречных почти не попадалось.
Вдруг он увидел впереди себя довольно значительное количество столпившихся людей, повозок, телег; была даже одна карета.
