— Выступая против дикарей, я хотел бы получить под свою команду всех стрелков, которых вы можете собрать и сотни три работящих строителей и землекопов.
— Ты собираешься вести эти отряды лично?
— Да, князь.
— И тебе не нужны ни конница, ни строевая пехота?
— Не нужны.
— Ладно, — князь тоже откинулся на спинку кресла. Что ж, если муж его дочери собирается лично вести отряды в бой, это ничуть не хуже и не лучше, чем если их поведет один из его полководцев. Тем более, что ударные силы юноше себе не просит, и даже если его разобьют — боеспособность армии заметно не ухудшится. Пусть попробует себя в деле. Тем более, что судя по конкретным требованиям у него есть план. Да, стрелков уже собирают. Мне понадобится для этого дня два. Должно собраться около сотни арбалетчиков, полсотни лучников от лесачей и десятка два пращников из Северного Хайбада.
— Сколько примерно дикарей хозяйничает в разоренных баронствах?
— Три-четыре сотни. И эти странные железные монстры вместе с птицей…
— Их всего два, — склонил Найл голову набок. А когда будут готовы землекопы и строители?
— Я рассчитываю получить сотню ремесленников здесь, — замялся князь, — по полсотни в Санске и Тоше, и еще несколько групп в мелких городах севера.
— И когда они будут здесь?
— Понимаешь, друг мой, — князь потянулся к вину. Это ремесленники… Чтобы вести их на войну, нужно получить согласие советов городов. А кроме того, согласие цехов ремесленников. Я просил созвать совет сегодня, в день твоего приезда, но они согласились только на завтра, после полудня.
— А просьбу подождать с нападениями ты дикарям не посылал? — не удержался от злого выпада Посланник.
— Они обладают вековыми вольностями, — стерпел грубость князь. Я не имею права им приказывать.
— Хорошо, — кивнул Найл. — А рыцаря Синего флага ты в мое распоряжение отдашь?
— Если он нужен, конечно.
— Спасибо, князь. Найл поднялся, вышел из кабинета.
По счастью, рыцарь ждал окончания разговора в коридоре.
— Закий, — окликнул его Найл.
— Что-нибудь не так, Посланник? — вскинул подбородок северянин.
— Тебя отдали мне, — широко улыбнулся Найл.
— Всегда к вашим услугам, господин, — рыцарь отвесил низкий поклон.
— Ты помнишь, что мне нужны три сотни землекопов и строителей?
— Да, Посланник.
— Сотню я надеюсь получить здесь, а еще по полсотни ты должен привести из Санска и Тоша.
— А-а…
— Ты что-нибудь придумаешь, — перебил его Найл.
— Слушаюсь, господин, — проглотил возражения Закия и еще раз низко поклонился, умудрившись даже выдавить вежливую улыбку.
* * *
Дом выглядел не то глиняным, не то деревянным: каркас из прочных вертикальных и горизонтальных балок, в образовавшиеся пересечениями квадраты вставлены более тонкие, скрепленные крест-накрест доски, а все остальное пространство плотно забито какой-то грязью и оштукатурено. Впрочем, не смотря на оригинальность методики возведения стен, здание выглядело опрятно, даже симпатично — четкий геометрический рисунок деревянной основы на белом фоне.
Правитель пришел сюда один, не видя нужды в охране, и переодевшись в простую тунику, чтобы не привлекать к себе внимания.
Впрочем, висящий на перевязи меч достаточно ясно доказывал дворянский титул владельца, и простолюдины предпочитали заблаговременно уступать ему дорогу.
В отличие от всех остальных домов, у этого дверь стояла не вровень со стеной, а отступала примерно на метр в глубину дома, и к тому же была сдвоенная, из верхней и нижней половин.
Найл ступил в тень, постучал рукоятью меча в дверь. Спустя несколько минут внутри зашебуршились, звонко щелкнула задвижка, открылась верхняя половина двери, выглянула дородная грудастая тетка.
— Кого принес?
— Никого, — удивился Найл.
— Тогда вали отсюда, — створка двери захлопнулась.
Несколько ошарашенный подобным приемом, Посланник постучал еще раз.
— Ты что, не понял? — откликнулись из-за двери. Убирайся, здесь не подают!
Найл опять постучал.
— Ну, я тебе сейчас покажу… Верхняя створка двери открылась.
Найл воссоздал в памяти образ головы огромной, шелестящей множеством сочленений сколопендры, с широко распахнутой пастью, с длинными изогнутыми жвалами, то сходящимися, то расходящимися, со стекающими с их кончиков вонючими желтыми каплями — и метнул этот образ в открытую дверь.
Оттуда донесся вопль истошного ужаса, быстро удаляющийся топот.
Найл нагнулся через открытую половинку двери, нашел вторую задвижку, открыл ее, вошел внутрь и аккуратно закрыл за собой. От входной двери вправо уходил узенький коридор, а слева начиналась лестница на второй этаж.
Найл пошел наверх, вышел в коридор второго этажа. Насколько он помнил сюда выходили двери пяти комнат: трех маленьких конурок, окна которых выходили на улицу, и двух больших комнат, смотрящих во двор.
Найл повернул направо, обошел застеленную постель и выглянул во двор. На небольшом пятачке, где-то десять на десять метров, тянулись к солнцу сразу два десятка деревьев-падальщиков. Сверху было видно, что как минимум в десяти ближайших в кронах копошилось по паре маленьких — два-три месяца, карапузов.
Снизу, под деревьями, кто-то продолжал носиться с истошными воплями.
Найл отступил к постели, не спеша опрокинулся на спину и с наслаждением вытянулся на мягкой перине.
Никто не заметил проникновения гостя, никто не попытался выяснить кто он и откуда, и спустя десяток минут правитель задремал. Проснулся он от стука закрывшейся двери, вскинулся и увидел Райю.
— Откуда вы здесь? — в свою очередь изумилась бывшая хозяйка солеварни.
— Что? — приподнял брови Найл.
— Я рада вас видеть, мой господин, — спохватившись, замерла женщина, опустив руки, выпятив грудь и глядя прямо перед собой.
— Я тоже очень рад тебя видеть, — кивнул Посланник.
— Простите меня, мой господин, я никак не ожидала вас здесь увидеть.
— Ничего страшного, — кивнул Найл. Мимолетное прикосновение к мыслям хозяйки показало: она и сама понимает, что плохо справляется с порученным делом, и не ждет никакой награды. Посланник немного расслабился. Хотя бы здесь не придется увиливать от своей приятной обязанности под надуманными предлогами. Как идут твои дела?
— Мы получаем двух-трех детей в день. Иногда их подбрасывают бесплатно, иногда приносят бродяги. Наверное, воруют у родителей. Я покупаю: все равно ведь выбросят, и ребенок умрет.
