– А почему вас это так печалит, если профессоров и лаборатории проверка не коснется? – Шон не мог понять причин безудержной тоски коллег.
Профессор Лазарус возвел очи горе.
– Мальчик мой, так ведь их уволят, этих несчастных! А кто будет заниматься студентами? Студентов из университета не выкинешь силами какой-то там антикризисной комиссии! И часы ушедших преподавателей отдадут нам. У нас вдвое прибавится работы, только и всего.
– И убавится времени на исследования, – грустно вздохнул Пол.
– Лишь надежда может спасти наших соратников! – Профессор Ностридж воздел руки к небесам.
Да, все это было печально.
Шон налил себе кофе и уселся за стол вместе с коллегами, размышляя о том, не остаться ли в лаборатории на ночь, пока не настали суровые времена.
Комиссия прибыла на следующий день в составе нескольких хорошо одетых чиновников, коренных лондонцев – и потому слегка снобов. Хотя Шону и говорили, что оксфордский снобизм может потягаться с лондонским и в некоторых случаях обойти его на полкорпуса, он все равно относился к жителям столицы с некоторым предубеждением. Еще со студенческих времен.
Члены комиссии прогулялись по университету, затем засели в кабинете ректора и начали требовать материалы. Профессор Лазарус сходил на разведку и по секрету сообщил коллегам, что к концу недели комиссия составит список преподавателей, подлежащих увольнению. Тем, к кому возникнут вопросы, назначат экзамены на профпригодность.
– Да, быстро работают люди, ничего не скажешь, – пробормотал Шон, услыхав новости.
Сам он в эти дни погрузился в работу: из Штатов поступил новый заказ, и они с Полом дневали и ночевали в лаборатории, с головой погрузившись в решение новой интересной задачи. Шон возвращался домой за полночь и, хотя видел свет в окнах соседки, постучать не решался. В конце концов, они с Джейн пока никаких обещаний друг другу не давали. Значит, у нее вполне может быть личная жизнь. К тому же Шон все еще злился на Джейн за манкирование обязанностями и боялся сорваться вне стен университета. В коридорах же учебного заведения Шон ее не встречал.
В четверг он, поняв, что соскучился, позвонил в соседнюю дверь – Джейн не оказалось дома.
Пятница упала всем на головы, неотвратимая как дамоклов меч. Весть о комиссии уже просочилась во все углы, и преподаватели пребывали в страхе: что решат чиновники из столицы и кому придется отправиться восвояси? Кому-то было все равно, а кто-то серьезно опасался за свое место.
В три часа дня профессор Лазарус ворвался на кафедру, размахивая списком. Все присутствующие жадно впились глазами в драгоценные листы бумаги с напечатанными на них откровениями.
– Вот он! Комиссия завершила работу! Ректор согласился с принятыми решениями.
– И что это за решения? – осведомился Пол.
– Кое-кому урезали денежки, кого-то увольняют, кого-то переводят в другие учебные заведения, а кому-то предстоит сдавать экзамены, – пояснил Лазарус.
Он положил листок на стол, и люди сгрудились вокруг.
– Эй, не мешайте!
– Дайте посмотреть!
– Вот что, – профессор Ностридж взял список, – давайте-ка я прочитаю это вслух. Иначе мы друг друга затопчем. – Он откашлялся. – Итак, первыми, увы, будут оглашены фамилии тех, кого решено уволить. Если за этих людей на заседании учебной части не будет собрано девяносто процентов голосов, что увольнению они не подлежат. Все-таки у нас демократия. Однако комиссия предупреждает, что в таком случае в список увольняемых попадут те, кто сейчас под вопросом. Ох, грехи наши тяжкие… – Ностридж покачал головой и принялся громко называть имена: – Роберт Белмис, Тилли Стривелин, Джейн Робин…
Шон вздрогнул. Случилось то, чего он опасался: фамилия Джейн оказалась третьей в списке.
Пятница прошла ни шатко ни валко: Арройо снова прирулил в офис «Экслибриса», час читал представленный его вниманию перевод, а потом, заявив, что это уже значительно лучше, пообещал появиться в понедельник и забрать окончательный вариант. И принять решение на следующей неделе. «Слово настоящего кастильского дона!»
Знаем мы эти честные слова, думала Джейн, поворачивая на свою улицу.
Уже сгущались сумерки, и окна домов светились теплым светом. Неделя выдалась трудной. Сейчас можно будет упасть на диван с книжкой и потратить несколько часов на простые удовольствия. В холодильнике скучает абрикосовый торт.
Джейн немного задевало то, что Шон не зашел к ней в эти дни. Она его так и не видела с понедельника, а во вторник было стыдно показываться ему на глаза. В университете Джейн с тех пор побывала лишь однажды, на лекции в четверг. Быстро приняла у студентов зачеты и сбежала обратно домой – к «душе книги». Лишь вечером удалось немного прогуляться с Мартой, обменяться новостями и просто поболтать. А Шон так и не пришел и даже не позвонил.
Наверное, это от неуверенности: между ним и Джейн возникла связь, и он не знает, что теперь с этим делать. Ладно, еще денек – и придется брать бразды правления в свои руки.
Звонок в дверь раздался через полчаса после прибытия Джейн домой. Улыбаясь, она направилась к двери: мужчины нутром чуют готовящийся ужин, вот что!
Конечно, это был Шон. Только какой-то мрачный.
– Привет, – весело сказала Джейн, – заходи.
Он вошел, отряхнул снег с тапочек, а затем проследовал за хозяйкой на кухню.
– Здравствуй. – Голос его не предвещал ничего хорошего. - Я понимаю, что у нас тут не территория команчей, но… Ты когда в последний раз была в университете?
– Вчера, – немного обескураженно ответила Джейн.
– И не слышала новостей? – осторожно поинтересовался Шон.
– Каких новостей? – встрепенулась Джейн.
– О ревизионной комиссии, прибывшей из Лондона.
Джейн покачала головой.
– Ничего не знаю ни о какой комиссии.
– А вот она о тебе, увы, теперь хорошо знает, – мрачно заявил Шон.
– Да объясни ты наконец, в чем дело! – вскипела Джейн.
Шон вздохнул и объяснил. По мере того как он рассказывал, Джейн чувствовала себя все более странно: как будто она стоит на краю пропасти и ее затягивает вниз.
– В общем, сегодня они вынесли вердикт. И твоя фамилия в списках на увольнение, – закончил Шон.
– Этого не может быть!
– Как раз именно это и может быть! – отрезал Шон. Он снова стоял, подпирая шкафчик и скрестив руки на груди. - Я обещал не упрекать тебя вне стен университета, но… Джейн, посмотри на себя! Ты всю неделю почти не появлялась в университете. Ты пропускаешь занятия. Не сдаешь вовремя планы. Ты нерадивый преподаватель, и комиссия, рассмотрев твое личное дело и отметив график посещаемости, пришла к совершенно логичному выводу: тебе это не нужно. А значит, университет спокойно переживет без тебя.
