— Привет, — произнес Крис. Голос его был слабым и хриплым.
— Привет, — сказала Джессика, попытавшись вложить в это короткое слово всю бодрость и жизнерадостность, какую только смогла в себе найти.
— Что-то ты бледная, — улыбнулся Крис.
У Джессики сразу потеплело на сердце. Это была та самая улыбка, которая всегда вызывала у окружающих желание улыбнуться в ответ. Все не так плохо, если Крис по-прежнему может так улыбаться.
— Плохо спала, — объяснила Джессика.
— Надеюсь, не из-за меня?
Джессика растерялась.
— Э-э, — протянула она. — Не знаю.
— Да ладно, не надо со мной разговаривать как с младенцем. Я в порядке. Голова немного болит, ребра ноют, но это все.
— Правда? — обрадовалась Джессика.
— Конечно.
— Но тебе вредно волноваться, — вспомнила Джессика.
— Если я и волнуюсь, то только из-за того, что вижу перед собой бледные перепуганные лица.
— Я уже не перепуганная. Хотя вчера… да, это было ужасно. Хотя нет, я не о том говорю. Давай лучше поговорим о чем-нибудь нейтральном.
— Давай, — согласился Крис. — Что ты ела сегодня на завтрак?
Джессика уставилась на него в удивлении.
— Не помню, — выговорила она.
— Может, ты вообще не завтракала?
— Может… А что, это важно?
— Да не смотри ты на меня как на сумасшедшего. Ты сама предложила поговорить о чем-нибудь нейтральном. По-моему, это глупо.
— Почему?
— Ты думаешь об аварии, я думаю об аварии, а говорить мы будем о погоде.
— Крис, ты меня совсем запутал. Мне строго запретили тебя волновать, а ты…
— Я же говорю, это глупости. Скажи лучше, ты видела мой мотоцикл?
— Нет, — помотала головой Джессика.
— Жаль, — вздохнул Крис. — Отец говорит, что его забрали на стоянку дорожной полиции. Теперь ведь еще будет судебное разбирательство. Интересно, он всмятку или как?
— Похоже, ты и в самом деле чувствуешь себя не так уж плохо, раз тебя так волнует судьба мотоцикла.
— Конечно, волнует. И еще меня волнует, когда меня отсюда выпустят.
— Крис, ты слишком торопишься! — воскликнула Джессика. — Насколько я понимаю, до этого еще далеко.
— Я должен приступить к тренировкам не позднее сентября, — сказал Крис.
— До сентября еще полтора месяца, но я не думаю…
— А я думаю, — отрезал Крис. — И никакие врачи меня не остановят.
— Крис, я очень тебя прошу! — взмолилась Джессика. — Не нужно никуда торопиться. Ты все успеешь. И тренировки от тебя никуда не денутся. Но сейчас ты должен нормально восстановиться. — В подкрепление своих слов Джессика погладила Криса по голове. — Сильно болит?
— Так совсем не болит, — улыбнулся Крис. — А если ты меня поцелуешь, то мое выздоровление пойдет гораздо быстрее.
Джессика наклонилась и чмокнула его в щеку.
— Вообще-то я имел в виду не совсем это, — пробормотал Крис. — Но так тоже хорошо.
Дверь распахнулась, и вошла медсестра. Не та, которая была вчера, а другая. Совсем молодая девушка с огромными голубыми глазами, прямой спиной и невероятно деловым видом.
— Пора ставить капельницу, — сказала она.
— Лучше бы дали бифштекс, чем кормить меня всякими растворчиками через вену, — сказал Крис.
— И делать укол, — добавила медсестра.
— Нет, только не это!
— Ну ладно, я пойду, — произнесла Джессика.
— Да, на сегодня посещений хватит, — проговорила медсестра.
— Почему это хватит?! — возмутился Крис.
— Потому что вы еще слишком слабы. А сейчас будете спать, после укола.
— Но я прекрасно себя чувствую! — воскликнул Крис.
— Это вам только кажется. Вы сейчас под действием лекарств, которые снимают боль. У вас даже может быть эйфория и ощущение прилива сил. Но нельзя доверять этим ощущениям.
— Такое ощущение, что вы это только вчера вычитали в учебнике, — язвительно заметил Крис и с неприязнью посмотрел на девушку.
Ее щеки зарделись, она хотела что-то сказать, но промолчала и стала готовить лекарства для укола.
— Докторов нужно слушаться, — сказала Джессика, стоя в дверях. — И медсестер, конечно, тоже. Ну, до завтра. Не капризничай и отдыхай.
Джессика вышла из палаты, а Крис продолжал что-то бурчать недовольным тоном.
8
— Завтра я улетаю, — произнес Берт.
Он привез Джессику домой после очередного посещения больницы. С момента аварии прошло три дня, и состояние Криса больше не вызывало у врачей серьезных опасений.
Джессика молча смотрела в окно.
— Я больше не могу увиливать от своих обязанностей, иначе моя фирма просто развалится.
— Это понятно, — произнесла Джессика.
— Конечно, сейчас не время говорить об этом… Но ты и так все знаешь.
— Что я знаю?
— Знаешь, как я к тебе отношусь.
Джессика ничего не сказала. Ей и самой было непонятно, отчего у нее так испортилось настроение. Она ведь знала, что Берт должен уехать, и раньше эта мысль не вызвала у нее отрицательных эмоций.
— Это был замечательный отпуск, — произнес Берт.
— Да, — кивнула Джессика.
— А Крис скоро поправится, — добавил Берт.
— Да, — повторила Джессика.
— Но если вдруг что… — начал Берт. — То есть я уверен, что все будет в порядке, но на всякий случай помни, что у меня есть знакомства в медицинских кругах. Хотя я не думаю, что будут какие-либо осложнения.
— Спасибо, — отозвалась Джессика.
— Можно я буду тебе иногда звонить? — спросил Берт.
— Звони, конечно. — Джессика пожала плечами.
— Но если ты сочтешь мои звонки неуместными, то так прямо и скажи.
— Так прямо и скажу. — Она открыла дверцу машины и на мгновение задержалась, прежде чем выйти. Посмотрев в глаза Берту, она сразу отвела взгляд и тихо произнесла: — До свидания.
— До свидания, — повторил вслед за ней Берт.
Крис выздоравливал, друзья постоянно навещали его в больнице, составив график посещений, чтобы не раздражать персонал своей большой шумной компанией.
— По-моему, назревает роман, — сказала Джессика, когда они однажды вышли из больницы, оставив Криса наедине с той самой молоденькой медсестрой, которая всегда вызывала у него бурные эмоции. Они уже знали, что ее зовут Синтия, что она собирается поступать в медицинскую академию и что она очень ответственный и терпеливый человек, способный спокойно выслушивать все недовольные речи и при этом делать свое дело.
