Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
Зверушка дернула окольцованным носом и исчезла из купе до поздней ночи.
Возможно, в ресторане, возможно, в соседнем купе, где, кажется, играли в карты.
«Мечты, мечты, где ваша сладость…»
Перестук колес убаюкивал, попутчик прокрался в купе при полной темноте, пошуршал немного одеждой и, улегшись спать, захрапел так, что у бабы Нади исчезли последние сомнения – мальчик. Слегка выпивший и, несмотря на храп во сне, наивный.
Утром Надежда Прохоровна угостила его пирожками и с истинно русской бабьей жалостью смотрела, как худосочный парнишка, убрав за уши длинные прядки, уминает «совсем как бабушкины» пирожки.
Любую зверушку поскреби как следует, и в сердцевинке останется только мальчик, которого хочется накормить. Колечки и фенечки – это для девочек, для форсу, а покорми пацанчика – и ластится. Не хрюкает.
И имя у него окажется нормальное, людское – Митя. И разговаривать нормально он умеет. И есть у него всамделишный дед-генерал, который должен был ехать в этом самом купе на юбилей к какой-то тете Свете. И все так и было бы – купе, пирожки, неспешная беседа под перестук колес, – но занемог чего-то генерал, и в Пермь на уральский день рождения от московской родни делегировали внука Митю…
Небольшую сумку с дорожными вещами и остатками пирожков баба Надя сдала в камеру хранения, вышла, точнее, спустилась на привокзальную площадь, похожую на огромный окоп с бетонными брустверами, и, пройдя немного вперед, едва не попала под колеса бежевой «Волги».
Чертыхнуться и отчитать горе-водителя не успела. Из окошка высунулась патлатая голова и железный нос:
– Садитесь к нам, Надежда Прохоровна! Дядя Дима вас довезет куда надо!
Впервые за долгие-долгие годы, представляясь сопливому соседу по купе, Надежда Прохоровна произнесла имя и отчество, а не привычное «баба Надя». Хотела сначала по-простому, по-привычному. Но вдруг одумалась. «Какая я к чертям собачьим – баба Надя всем подряд – Надежда Прохоровна!»
Сказала и почувствовала себя соответствующей новому костюму, мягкому купе и генеральскому внуку. (Вот Софа никогда не говорила «тетя Соня» или, не дай бог, «баба». Она всегда для всех была только Софья Тихоновна. И эта манера представляться, как кружевные воротнички и манжеты, тоже очень нравилась Надежде Прохоровне.)
Название улицы, зачитанное по бумажке водителю дяде Диме, никаких затруднений не вызвало.
– Почти по дороге, – высказался он и прослушал, как непосредственно рекомендует новую знакомую племянник:
– Прикинь, дядь Дим. Надежда Прохоровна мне рассказывала, как Сталина хоронили. Говорит – плакали все. По ходу, типа, жизнь закончилась и солнце закатилось. Прикольно, да?
Водитель посмотрел на Надежду Прохоровну в зеркальце, и в глазах пятидесятилетнего мужчины не мелькнула даже тень насмешки. Глаза сказали: «Понимаю. А его простите – молод еще».
Надежда Прохоровна кивнула, поправила немного сползающую кепку и решила, что откровенничать в поездах все-таки не следует. Где недорослю Мите понять тогдашнее воспитание? Когда просыпались с именем Сталина – радио почти во всех домах заместо будильников было; в школах только об «отце народов» и слышали, на работе – куда взгляд ни кинь, одни усатые портреты…
Конечно, плакали. Как помер, так казалось – ближайшего родственника хороним. Наиглавнейшего для всей страны. Как дальше жить без его советов и мудрости?.. Не пропадем ли всей страной?
Улица, куда подвезла Надежду Прохоровну бежевая «Волга», оказалась очень похожей на все прочие улицы почившего Советского Союза: с типовыми домами брежневской застройки о девяти и пяти этажах. К ним надо было подниматься от трамвайной линии по лестнице, проложенной по откосу вдоль путей. Надежда Прохоровна поднялась на взгорок, сориентировалась по нумерации и, найдя нужный дом, прошла к подъезду.
Но сразу в дом не пошла. Болтливый Митя сбил ее с толку, не вовремя вернул в прошлое – немного рассмешил, чуть-чуть расстроил. А бежевый автомобиль, так кстати подвернувшийся на площади, уж очень быстро довез ее до места. И все под болтовню, все под болтовню…
Надежда Прохоровна смела с лавочки возле подъезда опавшие листья сирени, присела и некоторое время собиралась с мыслями. Дело, что затеяла пенсионерка-крановщица, шутейным не было. Тут как в разведке – потерял порядок в мыслях, и все насмарку. Или без толку.
Надежда Прохоровна отдышалась, набралась решимости и, поправив ставшую вдруг жутко неудобной кепочку, смело шагнула к подъезду.
Чего сидеть? Уже приехала. Уже здесь, рядом, в двух шагах от тайны…
Или очередной загадки?..
Настасьина квартира под номером восемь оказалась на третьем этаже. Узкие ступени типовой пятиэтажки легко ложились под ноги, подъезд был очень чистым и приятно пах: уютным жильем, сухими полами и обеденным супом. На узком окошке между вторым и третьим этажом светлая тюлевая занавесочка, чуть ниже, возле почтовых ящиков, расписание дежурства по подъезду – жильцы мели и мыли лестницы сами, по очереди. Подъезд был узнаваемым, таким как и везде, но все же чуточку другим. Каким-то особенным, уральским, что ли…
Надежда Прохоровна долго жала на кнопочку звонка перед дверью с номером восемь. Прислушивалась.
Потом сделала шажок вправо и позвонила к соседям.
«Ну, с Богом, Надя! Бог не выдаст, свинья не съест. За правое дело брехать собираюсь…»
Дверь плавно подалась назад – никаких настороженных вопросов «А кто, а вы к кому, зачем?» перед этим не последовало, – в дверном проеме показалась приятная, приветливая на вид ровесница-пенсионерка. В теплом вязаном жилете, накинутом поверх – такого узнаваемо-родного! – фланелевого халата в желтых лилиях по зелено-черному полю, в пушистых полосатых гольфах и клетчатых шлепанцах с меховой оторочкой.
Как будто из родного квартала баба Надя не уезжала!
Круглые, без одной дужки очки сидели на лбу, крепко прижатые бельевой резинкой.
– Здравствуйте, – ободренная увиденным, уверенно сказала Надежда Прохоровна.
– День добрый, – простосердечно поздоровалась пермячка.
– Я вот тут к вашим соседям приехала… Да второй раз дома застать не могу. Не знаете, не уехали ли? Звоню, звоню…
– А кто нужен-то?
– Марина Полуэктова, – назвала баба Надя имя покойной матушки Анастасии.
Соседка пожевала губами, вздохнула:
– А кто вы ей будете?
– Троюродная тетя. Из Саратова приехала.
Второй раз захожу, а дома все нет никого. Не знаете, не переехали ли? Или, может, на работе Марина…
Бабулька собрала морщинки возле губ в щепоточку, вздохнула еще протяжней и отступила в глубь квартиры:
– Заходите.
– А-а-а…
– Заходите, заходите, чего ж перед дверями разговаривать…
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
