— Верно, но вместе со своими вы уничтожили и отпечаткипальцев Аллертона. Представим, что его нашли мёртвым. Что за этим последует?Делают вскрытие и устанавливают, что он умер от смертельной дозы сламберила.Возникает вопрос: случайность это или нет? Tiens[21], отпечатков его пальцев набутылке нет. Почему? Случайность это или самоубийство? Но у него не было причинстирать их. Затем вдруг устанавливают, что примерно половина оставшихся вбутылке таблеток — это таблетки аспирина.
— Но таблетки аспирина есть почти у каждого, — едва слышнопробормотал я.
— Да, но не у каждого есть дочь, которую Аллертон, говоряязыком мелодрамы, преследует с бесчестными намерениями. Накануне вы поссорилисьс вашей дочерью именно по этому поводу. Два свидетеля — Бойд Каррингтон иНортон — могут не только подтвердить это, но и рассказать о вашей ненависти кАллертону. Нет, Гастингс, даром вам это бы не прошло. Всё внимание следствиясосредоточилось бы на вас. Причем, от страха и ужаса вы дошли бы до такогосостояния, что следователь наверняка бы пришёл к выводу, что именно вы —преступник. Более того, вполне возможно, что кто-нибудь видел ваши манипуляциис таблетками.
— Не может этого быть. Вокруг никого не было.
— Окно в комнате Аллертона выходит на балкон. Там могкто-нибудь оказаться и подсматривать за вами. И потом, кто знает, может за вамиподсматривали в замочную скважину?
— Эти скважины не выходят у вас из головы, Пуаро. Людигораздо реже подсматривают в них, чем вам кажется.
Пуаро прикрыл глаза и заметил, что я всегда был слишкомдоверчив.
— Должен сказать, что в этом доме происходят странные вещи сключами. Лично я люблю, чтобы дверь моей комнаты была заперта изнутри, дажеесли мой верный Кёртисс находится в соседнем помещении. И вот представьте —вскоре после моего приезда сюда, мой ключ бесследно исчез! Пришлось сделатьдругой.
— Ну что же, — произнёс я с облегчением, продолжая думать освоих проблемах. — Как бы то ни было, ничего плохого не произошло. Ужаснодумать, что кто-то может вынашивать планы преступления. Пуаро, — продолжал я,понизив голос, — а вам не кажется, что всё это происходит потому.., потому чтокогда-то здесь было совершено убийство. Вся атмосфера кажется зараженной…
— Вирусом убийства? Что ж, интересное предположение.
— У каждого дома своя атмосфера, а у этого плохое прошлое.
— Да, это так, — Пуаро кивнул. — Когда-то здесь жилинесколько человек, каждый из них жаждал чьей-то смерти. Да, это действительнотак.
— Мне кажется, нечто подобное происходит и сейчас. Скажитемне, Пуаро, что я должен делать — я имею в виду Джудит и Аллертона? С этим надочто-то делать. Как вы думаете, что мне лучше всего предпринять?
— Ничего, — с чувством произнес Пуаро.
— Да, но…
— Поверьте мне, будет лучше, если вы не будете вмешиваться.
— Если бы мне пришлось взяться за Аллертона…
— А что вы можете сказать или сделать? Джудит — двадцатьодин год, она сама себе хозяйка.
— Но я чувствую, что смогу…
— Нет, Гастингс, — прервал меня Пуаро. — Не думайте, что вынастолько умны и хитры, что можете повлиять на кого-нибудь из них двоих.Аллертон привык иметь дело со взбешёнными и бессильными отцами. Это, наверняка,доставляет ему огромное удовольствие. Джудит тоже не просто запугать. Я быпосоветовал вам, если вообще следует советовать, ничего не предпринимать. Навашем месте я доверился бы вашей дочери. Я в недоумении уставился на него.
— Джудит, — сказал Эркюль Пуаро, — слеплена из прекрасноготеста. Я восхищаюсь ею.
— Я тоже люблю её, — неуверенно произнёс я, — но боюсь занеё.
Пуаро несколько раз энергично кивнул головой.
— Мне тоже за нее страшно, — сказал он, — но совершенно подругой причине. Я ужасно боюсь, потому что совершенно беспомощен. А дни идут.Опасность, Гастингс, очень близка.
2
Я не хуже Пуаро знал, что опасность крайне близка. Я зналэто даже лучше, так как многое слышал предыдущим вечером.
Спускаясь к завтраку, я вспомнил слова Пуаро: «На вашемместе я бы доверился ей».
Мысль эта возникла неожиданно и успокоила меня.
Вскоре стало очевидно, что Пуаро был прав, так как Джудитявно не собиралась в тот день ехать в Лондон.
Вместо этого, после завтрака, как обычно, она вместе сФрэнклином отправилась в лабораторию. Было видно, что им предстоит тяжёлыйтрудовой день.
Чувство раскаяния охватило меня. Как я сходил с ума, в какомотчаянии был ночью! Я был абсолютно уверен, что Джудит уступит Аллертону.Только сейчас я понял, что ни разу не слышал согласия с её стороны. Нет, онабыла слишком умна, честна и чиста, чтобы так быстро уступить. Она явноотказалась от встречи.
Вскоре я узнал, что Аллертон позавтракал ещё рано утром иукатил в Ипсвич. Следовательно, он придерживался своего плана и, должно быть,полагал, что Джудит всё равно приедет в Лондон.
«Представляю, как он будет поражен!», — мрачно подумал я.
Ко мне подошёл Бойд Каррингтон и угрюмо сказал, что сегодняутром я выгляжу очень жизнерадостным.
— Просто я получил хорошие известия, — ответил я.
Бойд Каррингтон заметил, что у него, напротив, всё оченьплохо, что только что у неги был утомительный телефонный разговор сархитектором по поводу трудностей в строительстве, вызванных возражениями состороны местной администрации, что он получил несколько тревожных писем, что досих пор терзается мыслью, что именно из-за него миссис Фрэнклин так сильно переутомиласьнакануне.
А миссис Фрэнклин, в свою очередь, начала очередной раунджалоб на болезни и настроение. Она, как сказала сиделка Кравен, сталасовершенно невыносимой.
С самого утра миссис Фрэнклин постоянно требовала тонюхательную соль, то грелку, то разные кушанья и напитки. То у неёразыгрывалась мигрень, то она чувствовала боли в сердце, в ногах, то её билозноб, то бог знает что. Она не разрешала сиделке покидать комнату. БеднойКравен пришлось отказаться от обещанного ей выходного дня.
Должен, однако, заметить, что никого не взволновали жалобымиссис Фрэнклин. Мы сочли её состояние обычным проявлением мнительности.
Равнодушно отнеслись к ним и сиделка Кравен, и докторФрэнклин. Он терпеливо выслушал жалобы жены, предложил вызвать местного врача(что она резко отклонила), дал ей какие-то успокоительные капли, долго — долго,как только мог, утешал её, а затем вновь вернулся к своей работе.
