Мак не хотела, чтобы родные знали об этом. Лучше иметь от них секреты, чем ощущать их жалость, рассуждала она. Жалость она ненавидела.
Но сейчас Стенли сидел в тюрьме, хотя и не за то, что совершил по отношению к ней.
Когда она вернется, тетушка Шейла наверняка попытается познакомить ее с каким-нибудь дантистом или бухгалтером. Казалось, все вокруг были озабочены устройством ее личной жизни. «Почему ты все время сама по себе? Ты что, хочешь остаться старой девой? Ты такая красавица, почему бы тебе не найти хорошего мужчину, который бы заботился о тебе?» Они просто никак не могли понять, почему она живет иначе, не так, как ее сестра.
К счастью, зазвонил телефон, который и спас Макейди от грустных мыслей. После некоторых колебаний она сняла трубку, приготовившись к очередному звонку психопата, но облегченно перевела дух, когда услышала голос детектива Флинна.
— Извините, что беспокою вас, Макейди. Эээ… — Последовала пауза, и Макейди вдруг пришло в голову, что ей нравится, как он произносит ее имя. — Я что-то волнуюсь за вас, — продолжил он. — Мне не нравится, что вы впутываетесь в это дело.
Она поймала себя на том, что ей очень приятно слышать его голос, к тому же Мак почувствовала, что бесстрастная формальность, присутствовавшая поначалу в их отношениях, исчезла. Последняя встреча что-то изменила.
— Тони вас не беспокоил? — продолжал он.
— Да вроде нет.
На линии вновь воцарилось молчание. Она слышала шорохи, возникавшие время от времени в телефонной трубке.
— Понятно… — Он опять замолчал. — Что ж, мне пора идти. Я просто хотел убедиться, что с вами все в порядке.
Она подозревала, что причина была вовсе не в этом.
— У меня все хорошо, — заверила она его.
— До свидания.
— До свидания.
Макейди положила трубку и, сложив на груди руки, задумалась об этом странном и беспредметном разговоре. Когда телефон зазвонил вновь, она понадеялась, что это Энди. И не ошиблась.
— Я забыл вас спросить. Как ваша рана, все обошлось?
— О, ерунда. Обычный порез.
— Как продвигается уборка квартиры?
Макейди рассмеялась.
— Все хорошо, спасибо. Ланконид исчез, не оставив следа, а темные пятна постепенно тускнеют.
— Ланконид, — произнес он. — Вы первый человек, который говорит «ланконид» вместо «тот белый порошок». Половина полицейских не знают его точного названия.
— Я же дочь своего отца.
Он рассмеялся.
— Хм… Я хотел спросить вас… — Он не договорил, и в его голосе почувствовалась неуверенность.
Неожиданно для самой себя она выпалила:
— Хотите встретиться со мной в пятницу вечером?
— Конечно! — ответил он, слегка удивленный. — Ну, в общем… Действительно. Да. Да, это было бы здорово.
— Вы как будто не слишком уверены в этом. Расслабьтесь, я пошутила.
Дуреха.
— Нет. Я бы очень хотел. Так в пятницу вечером?
— Хорошо. В «Фу Манчу»? — предложила она.
— Простите?
— «Фу Манчу». Это ресторан. На Виктория-стрит. Хорошая кухня. Обстановка непринужденная. Часов в семь?
— Отлично. Заехать за вами?
— Да, пожалуйста. До встречи.
Когда Макейди положила трубку, сердце ее отчаянно колотилось. Она была взволнована, чувствуя себя легкомысленной и счастливой. О Боже! Что я наделала?
Глава 23
Бекки Росс жила одна в шикарной двухуровневой квартире с видом на северную часть Бонди-бич — в прямо противоположном конце от дешевого квартала, где снимала квартиру Макейди.
Он наблюдал, как Бекки бродит по своей спальне, собирает одежду и укладывает ее в большие чемоданы, которые лежали раскрытыми на кровати.
Она никуда не уедет.
Он спрятался в темноте улицы, его никто не видел. Соседи сидели по домам. Бекки даже не потрудилась задернуть шторы, так что видеть ее с улицы могли все кому не лень.
Он выходит на новый уровень.
Знаменитость!
Слава!
Он еще какое-то время наблюдал за ней, возбуждаясь от этой особой любовной прелюдии. У него была идея опробовать новые методы. Он хотел поэкспериментировать. Как можно больше практики, и все для Макейди.
У нас с тобой все будет так красиво.
Он припарковал фургон как можно ближе к двери Бекки, выключил фары и открыл боковую дверцу. Сжимая в руке букет дешевых кроваво-красных роз, позвонил в квартиру Бекки. И отступил на шаг, чтобы понаблюдать за ее реакцией сквозь ярко освещенные окна. Она, казалось, не удивилась, но тут же подошла к зеркалу проверить прическу и макияж. «Минутку!» — крикнула она и наложила на губы еще один слой его любимой блестящей красной помады.
Наконец она открыла дверь и с отвращением взглянула на цветы. От нее пахло дорогими духами с цветочным ароматом, и она была босиком, а ногти на ногах были выкрашены в коричневато-розовый цвет. Ну ничего, он сам все исправит.
Бекки не обратила внимания ни на его кожаные перчатки, ни на кепку. Она даже не взглянула на его лицо.
— От кого это?
— Рекламный отдел концерна МДМ. У вас есть ручка? Мне нужно, чтобы вы расписались вот здесь.
— Подождите, — пробормотала она.
Бекки отошла от двери и исчезла в комнате.
Он закрыл за собой дверь, аккуратно придерживая ручку, так что раздался лишь еле различимый щелчок. После этого он положил стопку бумаг на столик и оглядел холл.
Бекки Росс оставила у двери пару туфель на шпильках.
Для него.
Звезда «мыльных опер» вернулась с ручкой и склонилась над бумагами.
— Эй, — недоуменно произнесла она, — в них же ничего нет…
Он быстро достал молоток, спрятанный в заднем кармане брюк, и занес его. Молоток опустился на ее голову с мягким стуком, утонув в блестящих светлых волосах. С треском ее лицо ударилось о деревянную панель стены, и она, застонав, осела на пол, а глаза закатились.
Пока Бекки лежала без сознания, он надел ей на ноги туфли на шпильках, спрятав ее безобразно накрашенные ногти. После этого он с ее телом спустился на пожарном лифте и легко добрался до открытого фургона, где бросил Бекки на пол. Тщательно выверенными движениями он привязал ее за запястья, натянул на голову покрывало и закрыл на замок боковую дверь фургона. Затем он вернулся в квартиру, забрал розы и чистые листы бумаги и захлопнул дверь на замок. Разложив свои приспособления на пассажирском сиденье, он снял перчатки и завел двигатель.
Он был доволен собой: вся операция заняла меньше двух минут.
