я поняла – дела плохи.
Рыжий неуклюже оскалился, увидев меня и с заискивающим взором протянул руку.
– Здравствуйте, Маргарита Юрьевна, – высоким голосом произнёс он. – Меня зовут Борисов Олег Владиславович, инспектор Роспотребнадзора. Вынужден признать, что в результате проверки в ресторане обнаружены тараканы. Его придётся закрыть на четыре недели. А после – посмотрим.
– Что? – возмутилась я. – Только недавно обработали всё. Не может быть!
– Может, – ухмыльнулся Борисов. – Решение окончательное. Можете обжаловать в суде. Касаемо гостиницы, пока у меня нет замечаний.
– Они есть у меня, – оживился мужчина в форме. – Владимир Орлов, МЧС России, инспектор по пожарной безопасности. У вас куча нарушений. Это нонсенс, что вы до сих пор открыты! Я такого не допущу.
– А тут-то что не так? – я чувствовала, как щёки начинали багроветь, а кулаки непроизвольно сжиматься.
– Не во всех помещениях я нашёл планы эвакуации, некоторые пожарные гидранты загорожены, система пожаротушения неисправна, легковоспламеняющиеся жидкости хранятся в открытом доступе. А запасные выходы вообще есть?
– Но…
– Ни слова больше! – перебил он. – Я закрываю вашу гостиницу с сегодняшнего дня и до устранения нарушений. Пока что на две недели. А там, может быть, ещё что-нибудь найдём. Дело-то нехитрое.
– «Петер-плазу» кто-то заказал? – в лоб спросила я.
– Вы сами всё прекрасно понимаете, – сморщился в улыбке Олег Владиславович. – Увидимся с Вами через четырнадцать дней. Хорошего вечера!
– Может быть и не увидимся, – сквозь зубы процедила я. – Я обращусь в суд.
– Обращайтесь, – рассмеялся Орлов. – Бесполезно. Евгений Васильев просил передать вам привет.
Олег Владимирович молча усмехнулся и, ничего не ответив, вышел вместе с пожарным инспектором из отеля.
– Пётр! – нервно вскрикнула я. – Где Алина?
– Она ушла час назад, – пожал тот плечами. – Обещала вернуться.
– В каком это смысле «ушла»? У неё смена до десяти сегодня!
Петр не нашёл, что ответить, а я уже судорожно искала её номер в списке контактов.
– Тут происходит чёрт знает что, а она где-то шастает!
Но номер оказался недоступен. Ни с пятого, ни с десятого раза дозвониться не удалось. Либо она настолько обнаглела, либо что-то случилось. И в её интересах было второе.
– Пётр, почему ты её отпустил? – не унималась я.
– Но Алина не находится у меня в подчинении, – он побледнел и поджал плечи.
– Ясно всё. Нам нужно что-то делать с гостями. Вызывай с выходных админов, нужно оповестить каждого из постояльцев. Найти им номера в ближайших гостиницах и организовать трансфер.
– А кризисный центр куда?
– С ним я разберусь. Гостей надо расселить, все брони – отменить и предложить альтернативу. Завтра до двенадцати все должно быть готово. Иначе мне придётся искать нового управляющего.
– Так точно! – кивнул Пётр.
Я стояла посреди холла и не могла понять, куда запропастилась моя ассистентка. И, рассуждая логически, я пришла к тому, что Алина, всё-таки, пропала не по своей воле. Отчасти я оказалась права.
16. Алина
Я догадывалась, что нашей правоохранительной системе нельзя доверять, но, чтобы настолько… Ровно в семь вечера, когда порог «Петер-плазы» переступили инспектор РПН и пожарник, мой телефон зазвонил. На том конце провода заговорил следователь из отдела на 3-й Советской и настоятельно приглашал на допрос по делу Ксении Шнайдер. Прямо сейчас. Обещал, что это займёт совсем немного времени, что даже можно ненадолго отлучиться с работы, и никто это не заметит. К сожалению, я на эту уловку попалась, как последняя идиотка. Меня тут ждали. Дежурный вежливо провёл чуть ли не за руку до двести первого кабинета. Я постучала.
– Войдите, – устало донеслось из-за двери, что заставило меня совершить очередную ошибку. Я не смела ослушаться.
– Здравствуйте, – разглядывая кабинет, обронила я. Маленькая комнатка «три на три» едва вмещала тут старый советский шкаф, три стола, на каждом из которых стояло по компьютеру из прошлого века и одинокий засаленный стул посреди. Следователь показал на него взглядом, намекнув, что пора бы и сесть. Садить людей, кажется, этому типу было не впервой.
– Добрый вечер, – поморщился следователь и неестественно улыбнулся. – Гражданка Воеводина. Всё верно?
– Да, – кивнула я, но почуяла что-то неладное.
– Расслабьтесь, – шепнул он с издёвкой. – Чувствуйте себя как дома. Меня зовут Крысюк Михаил, майор уголовного розыска.
– Я готова всё рассказать! Шнайдер не виновата! Её изнасиловали!
– А знаете, что самое забавное? – Крысюк всем своим видом пытался расположить к себе, но смотрел свысока, всё выдавало в нём презрение.
– Что?
– Речь пойдёт не о Ксении Шнайдер. Уж поверьте, её судьба уже предрешена. Все, кто был в ту ночь в отеле уже дали показания. Суд уже через четыре дня. Никифоров-старший весь город поднял на уши. И требовал поторопиться. А чего старика расстраивать?
– Но это несправедливо! – вскочила я со стула. Крысюку это не понравилось, и он подошёл ко мне.
– У меня нет оснований не верить людям Токаревой. Присядьте!
– Да она их подговорила!
– Какое смелое заявление, – хмыкнул Крысюк и, взяв со стола папку, протянул её мне. – Так вот, сегодня не о Шнайдер. Мы поговорим о вас и вашем будущем.
– Что это?
– Открывайте.
Я взглянула на бумаги. Это были распечатки моей страницы «VK». Три рисунка, посвящённые бодипозитиву, принятию себя, женской вагине. Я часто делилась на стене работами художниц-феминисток, но не понимала, к чему клонит Крысюк.
– Не находите, что эти изображения выглядят слишком натуралистично?
– А что в этом такого? – я округлила глаза. – Женское тело не должно быть стигматизировано!
– Ну и словечки у вас, – ответил Крысюк и глянул с укоризной. – То есть вы не отрицаете факт совершённого преступления.
– Да какого преступления? – не выдержала я. – За кого вы меня держите?
– Статья двести сорок два Уголовного кодекса Российской Федерации. Незаконные изготовление и оборот порнографических материалов. Ваш репост, уважаемая, как раз тянет на оборот. От двух до восьми лет лишения свободы.
– Бред какой-то! – внутри меня словно задрожала каждая косточка. И тут добрались. Мрази. Ненавижу. – Это даже не эротика! В той чертовой соцсети гигабайты порнухи, но вас заинтересовали рисунки про любовь к собственному телу? Вы в своём уме?
– Поаккуратней, – шикнул Крысюк. – Или хочешь, чтобы я накинул пару лет за оскорбление сотрудника при исполнении?
– Что вам от меня нужно?
– Признательные показания. Может быть, тогда суд даст ниже низшего.
– Вам нужны деньги?
– А что? У тебя есть, что предложить? – Крысюк уже не скрывал своей издёвки. – На самом деле, я знаю, как можно упростить тебе жизнь, Воеводина.
– Дать показания против Шнайдер?
– Ты невнимательно меня слушаешь. Я же сказал, что с ней уже всё решено! От тебя требуется другое. Точнее, от твоей начальницы.
– И что же? – я едва
