отмечала двойная волнистая черта, а куда более тонкую дополнительную стрелку пометили одинарной линией — прерывистой и с точками. Когда такие попадались на полу, требовалось бежать, а извилистая, напротив, обозначала медленное и ровное продвижение вперёд.
Выходит, главный меридиан предназначался для мощных воздействий, а второстепенный для быстрых приказов? Или для управления выбросом силы?
Тут было о чём подумать. Но не сейчас.
Я собрался с решимостью, вроде бы потянул в себя оранжевое сияние легонько-легонько и в итоге хватанул столько силы, что внутри будто солнце вспыхнуло! Жар переполнил меня, показалось даже, что вот-вот и сгорю, но нет, конечно же. Прожарило исключительно дух, да ещё разом вскипели и начали сплавляться друг с другом сгустки проклятий.
Черти драные! Больно-то как!
Каким-то чудом я не потерял сознания и равномерно задышал, перебарывая подступившее не забытьё даже, но безумие.
— Слабак! — рассмеялись за спиной.
Я проигнорировал насмешку и вновь вернулся к изучению схемы абриса. Одни группы исчертивших камень отметок показывали, каким именно образом следует пропускать энергию по исходящим меридианам; согласно другим, небесная сила не должна была покидать тело вовсе, вместо этого ей надлежало непонятно зачем круг за кругом течь по абрису и возвращаться в ядро.
В итоге я даже справился на сей счёт у Грая, но приютского врача моя находка нисколько не заинтересовала.
— Должно быть, там раньше занимались наставники, — пожал он плечами.
А вот Лучезар проявил любопытство.
— Узлы сосчитал? — спросил он, всем своим тоном давая понять, что нисколько не сомневается в обратном.
Но я сосчитал и потому спокойно сказал:
— Тридцать шесть.
— Старая добрая классика! — выдал юнец с нескрываемым пренебрежением.
Употреблённого им словечка я не понял, хватило интонации.
Ничего особенного, обычное дело. Ну — по меркам боярина.
— Странно, — потёр Грай переносицу. — Школа Пылающего чертополоха относилась к числу великих.
— Только по меркам этого захолустья! — немедленно парировал Лучезар. — Неспроста же об них вытерли ноги совершеннейшие бездари!
— Не стоит недооценивать возможности торгашей! Мир изменился!
— Только не во внутренних землях!
Но внимать очередному спору врача и его ассистента, отношения которых категорически не укладывались в схему наставник-ученик, мне нисколько не хотелось.
— Погодите-погодите! — прервал я их. — Какой ещё Чертополох? Это ведь приют Репья!
Лучезар презрительно фыркнул, и Грай погрозил ему пальцем, а мне пояснил:
— Полвека назад школа Пылающего чертополоха пришла в упадок и была разделена на школы Огненного репья и Чернопламенных терний.
— Пришла в упадок? — хмыкнул его ассистент. — Да их разбили в пух и прах! Не войди репьи в клуб Огнедрева, всех бы до одного перебили!
Я хмыкнул и постарался вернуть разговор к интересующей меня теме:
— А на какой аспект был рассчитан абрис чертополохов?
Грай озадаченно хмыкнул.
— Так сразу и не скажешь… Они и оранжевые, и чёрные, — произнёс он после недолгой заминки. — Странная была школа. Но огненная — совершенно точно.
Ничего конкретного от него я в итоге не добился, да и не до расспросов было. После ужина Грай снова отправил меня в опостылевший подвал, там же я провёл и весь следующий день. Да и всю седмицу — тоже.
На носу были выпускные испытания, и я едва ли не круглые сутки напролёт упражнялся и прожаривался, прожаривался и упражнялся. Ещё — горстями глотал алхимические пилюли. Уже выворачивало от одного их вида, а по утрам так и вовсе во рту стояла жуткая горечь. И вроде бы ел за троих, а похудел просто дальше некуда. Снова одна кожа да кости остались. Ладно хоть результат не разочаровал: сумел удержать зачаток излива целых двенадцать счётов.
Но Грай остался недоволен и этим.
— Десять! Десять счётов! — напустился он на меня. — Если можешь продержаться больше, значит, работаешь не в полную силу! Халтуришь!
Но я не халтурил, вовсе нет. Всего лишь не рвал жилы в попытке добиться недостижимого. После нагоняя — пришлось.
За два дня до выпуска Грай вручил мне два серебряных цилиндра, напоминавших тот, в котором Горан Осьмой принёс алхимическое снадобье для Яна Простака.
— Здесь пилюля кристальной чистоты! — сказал врач об одном из них. — Зажмёшь в кулаке и будешь держать до тех пор, пока она не перестанет плавиться. Сразу после этого заменишь её семенем атрибута. — Он с нажимом повторил: — Сразу! Без малейшего промедления! И учти — принять атрибут нужно с первой попытки. Второго шанса не будет!
— Это как так? — поразился я. — Разве заклинания не учат?
Грай покачал головой.
— Неофитам такое не под силу. Да и большинству адептов — тоже. Для этого нужно не только вызубрить аркан, но и в совершенстве овладеть входящими в него приказами.
Я кивнул, принимая услышанное к сведению, и спросил:
— А что тут за атрибут? Они ведь все разные?
— Тебе достался лучший из лучших! — заявил Лучезар, надменно выпятив подбородок. — Это «Огнешторм» моего рода!
Он вечно задирал нос и цедил слова, будто сомневался в умственных способностях собеседника; подражать этой манере было и чрезвычайно противно, и необычайно легко.
— Не преувеличивай! Не такой уж это и уникальный атрибут, — поправил врач своего ассистента и пояснил мне: — Такими одаривают дальних родственников из вассальных домов и отпрысков особо доверенных слуг. В нём три колена, а не четыре.
— Вот уж действительно великое ограничение! — фыркнул Лучезар. — Можно подумать, ему светит стать асессором! — Он перехватил строгий взгляд наставника и передёрнул плечами. — А станет — нарастит колено самостоятельно! Делов-то!
Я посмотрел на одного, перевёл взгляд на другого и уточнил:
— Что ещё за колена такие?
— Примерно, как у тростника, — усмехнулся Грай. — Всякий раз, когда тайнознатец переходит на следующую стадию развития, атрибут даёт новый побег. Срастается с духом и за счёт этого приобретает дополнительные свойства.
— И что именно заложено в эту пилюлю? — спросил я, тряхнув цилиндром. — Какие три колена?
— Воспламенение, обжигающая аура и огненный шторм, — перечислил врач. — Дополнительно ты сможешь подвязать к атрибуту родственные арканы — аргументы или, как их ещё называют, пасынки. К первому колену — одно, ко второму уже…
— Давайте не будем об этом! — взмолился Лучезар. — Только не сейчас! Пусть сначала примет атрибут, а там и сам со всем разберётся!
На кону у юнца стояло не меньше
