вряд ли и дальше смог бы выходить на арену. Когда целитель диагностировал у Бешеного перелом кисти правой руки и выдал весьма неблагоприятный прогноз, Ульфад разозлился. Правда потом, посидев в компании со своими доверенными лицами, выпив вина, подобрел и даже нашел плюсы:
– Новинка не должна слишком приедаться. Бешеный Безумец уникальный. Единственный в своем роде, такого, как он, больше ни у кого нет. Это надо использовать с умом, – рассуждал Ульфад, помахивая бокалом с вином. – Пусть зрители немного забудут о нем, а через пару месяцев мы снова выведем Бешеного на арену.
– Кормить его все это время задарма? – скривился один из организаторов боёв. – Слишком накладно. Мы в него вкладывались, а теперь он будет лежать и ничего не делать!
«Если судить по тому, сколько они на мне заработали, я могу пять лет лежать и ничего не делать», – про себя подумал ди Соро, который до сих пор стоял в просторном кабинете, где выпивали Ульфад и его подельники. Конечно, ему никто не предложил хотя бы сесть.
– Тогда надо его куда-то пристроить… – задумчиво глядя на раба, постановил хозяин. – Например, на кухню дрова рубить.
– Не получится. Раньше, чем через месяц-полтора рука не заживет, – авторитетно заявил целитель. – На нем, конечно, все зарастает, как на собаке, но костная ткань – это совсем другое.
Подельники Ульфада наперебой стали предлагать, чем занять раба, чтобы тот не сидел без дела.
– А что если назначить его твоим телохранителем? Ну, вместо того, которого покалечили два дня назад? – предложил Нарад – правая рука хозяина Дэлора. – Если раба привести в порядок, одеть, будет выглядеть устрашающе. Взгляд у него действительно яростный и безумный. Если вдруг он на кого накинется, ты его угомонишь с помощью магии. Тебе, как хозяину, он не сможет причинить вред, зато будет беспрекословно подчиняться приказам. И в его присутствии можно будет спокойно обсуждать дела. Немой, безумный, но сильный и послушный – идеальная кандидатура.
– А если вдруг кто-то задумает напасть, или надо будет припугнуть, он справится. Левой рукой владеет не хуже, чем правой, – внимательно оглядывая Дэлора, добавил целитель, который, кстати, не пропустил ни одного боя Бешеного.
– Верно. Конечно, других твоих телохранителей от работы это не избавит, но…
– Я тебя понял, – перебил Нарада Ульфад и позвонил в колокольчик, вызывая пожилого карманника, который, отойдя от дел, выполнял обязанности слуги, – приведи Бешеного в порядок, найди ему нормальную одежду. Он будет одним из моих телохранителей.
Шагая за слугой, Дэлор едва сдерживал радость. Будучи рядом с хозяином, ди Соро сможет беспрепятственно собирать сведения обо всем окружении Ульфада, а затем разработает план. Только будучи все время на виду, притворяться безумным гораздо сложнее. Но он должен это сделать. И сделает. В конце концов, и не из таких передряг выходил.
Мария Вьюн
Очнулась я под звуки тихого плача. Меня заботливо прикрыли одеялом и даже подложили подушку под голову.
– Хватит уже реветь, – беззлобно и уверено говорил Хоа. – Сейчас она проснется, это просто небольшой перерасход маны.
– Ничего не небольшой, – всхлипнула Тайя. – У Ниилит в школе один маг перенапрягся и умер. А у Маши очень манозатраные заклинания, я знаю. Вдруг она…
– Не дождетесь! – перебила я. Ну и голос у меня: хриплый, каркающий, словно прокуренный. – Хоа, дай чего-нибудь попить.
Подросток протянул флягу. Ух, хорошо.
– Ты как? – поинтересовался он, обеспокоенно заглядывая в глаза.
– Бывало и лучше. Сколько я тут провалялась?
– Где-то четверть часа.
– Хоа, организуй нам всем поесть. Я пока немного помедитирую.
М-да. Недаром маги стараются не допускать перерасхода маны. Не сказать, чтобы я сильно просчиталась с резервом, но магические каналы оказались забиты, источник в груди слегка потемнел, и самочувствие не радовало. В ближайшие два дня магичить надо с осторожностью. Теперь у меня два ребенка на попечении, так что надо ответственней относиться к собственному здоровью. Подумать страшно, что бы случилось, если бы я погибла или потеряла магию.
Хоа быстро организовал перекус, и мы все вместе поели. Хорошо, что в обед я натаскала продуктов и на вечер. Не слишком много, но на скромный ужин хватит. Завтра утром, когда резерв прирастет, добуду что-нибудь еще.
А сейчас надо было придумать, как быть с постелью для Тайи. У нас не было ни запасного одеяла, ни подушки. Собственно, спали мы на резиноподобной массе, которую я «изобрела» еще в первые дни пребывания в этом мире. Вчера Хоа выбрал место для сна, я видоизменила камень, чтобы было помягче, потом так же создала «подстилку» и для себя. Понятное дело, сейчас сделать что-то подобное для Тайи я не могла, поэтому предложила девочке поспать вместе со мной, пообещав завтра сделать удобное место и для неё.
– Мне так привычно, – поделилась со мной малышка. – Когда Ни меня только забрала из приюта, денег не было, и я спала вместе с сестрой. Было немного тесно, но все равно лучше, чем в приюте.
– Почему ты вообще туда попала? – поинтересовалась я.
– У нас деньги украли, – простодушно ответила девочка. – Мы должны были на них снять комнату и жить в Парагосе, пока Ниилит училась.
– То есть ваши родители копили на учебу?
– Нет. Мама умерла, когда меня рожала, а папа начал много пить. Он однажды возвращался домой пьяный, упал в «волчью яму» и умер. Он был добрый, но сла-бо-ха-рак-тер-ный, – последнее слово Тайя проговорила по слогам. – Мне было три года, когда он умер.
– А потом вы уехали в столицу?
– Да. Но сначала Ни не хотела ехать. Мы хорошо жили. Большой дом был, но когда папа умер, к нам стал сосед ходить. Жениться хотел. Говорил, что как только Ниилит исполнится пятнадцать, он станет новым моим папой и научит меня порядку по-мужски, потому что сестра меня разбаловала. Он был старый, пузатый и так противно пахнул… – девочка сморщила нос, – протухшим луком и квашеной капустой.
– Пах, – поправила я. – Хотя правильней будет: вонял.
У них тут разрешены ранние браки? Получается, этот урод подкатывал к четырнадцатилетней девочке. Моё воображение дорисовало то, что происходило. Жирный боров, маслеными глазками посматривающий на девочку-подростка. Фу! Просто мерзость! А еще желание «учить по-мужски» трехлетнего ребенка.
– Ниилит сказала, что нам нельзя разговаривать, как в
