одно только сожаление. Он не боролся за нее, не вмешался, когда она связалась с ведьмами, и не сбежал отсюда при первой возможности.
Варна справлялась и без него, в этом нет сомнений, более того, ей наверняка была противна даже мысль о том, что они встретятся. Но иногда ему нравилось думать, что она вспоминает его, – глупая надежда.
Чего он хотел от нее? Ничего определенного. Быть сильными вместе. Противостоять злу. Знать, что спина надежно прикрыта. Разве не для этого провидение привело ее к нему? Не для того, чтобы он наконец почувствовал себя целым? Они оба внушали людям ужас, их ненавидели и боялись. Кто поймет про́клятого лучше, чем другой про́клятый?
Ему не нужна семья с ней, не нужны дети, ничего не нужно, они не созданы для этого. У них иной путь – путь силы. Только ее он воспринимал как равную.
Но теперь между ними стоял Дарий. Мертвый Дарий. Свят не знал, каким колдовством его заставили восстать и чем они заплатили за это, но избавиться от старого друга будет куда сложнее, чем прежде.
Мысленно он одернул себя, понял, что увлекся, позволил мечтам взять верх над здравым смыслом. Дарий был его другом, разве можно думать о нем как о помехе? Добродетель, которой Свята учили в церкви, говорит, что нельзя. Он знал это, но не чувствовал. Человеческая мораль ему была непонятна и казалась слабостью. Да, они общались в детстве, Свят даже испытывал что-то теплое к этому мальчишке, но их вкусы оказались слишком схожи. Так почему он должен думать о чувствах Дария, а не о своих?
Свят усмехнулся.
Есть ли у него чувства? Способен ли он на них?
За пять лет одержимость Варной сошла на нет. Теперь он знал, что не любил ее, что все это было просто болезненным влечением. Он больше не ребенок.
Отчего-то накатила злость. Свят резко встал и вышел из едальни. Проклятье!
Он налетел на Славу, чуть не повалил ее на пол. Она обрила голову и теперь выглядела куда более впечатляюще, чем прежде. Их взгляды встретились, Свят кивком приказал ей следовать за собой. В их паре он старший, она была обязана послушаться его.
Они перешли через мост, обогнули терем Гореслава и приблизились к общему дому. В длинном двухэтажном строении жили десятки Светозарных. Внутри было множество маленьких комнат, в которых помещались только кровать, стол и сундук для одежды.
Свят втолкнул Славу в их келью и захлопнул дверь. Даже лампу зажигать не стал – прижал девушку к стене, провел пальцем по губам и спросил:
– Останешься?
Она кивнула.
Традиции традициями, но брать Светозарную силой незаконно. Они должны уважать своих сестер и братьев, а значит, считаться с интересами соратника и не делать ничего, что может навредить другому.
Он подвел ее к постели, рывком сорвал плащ и бросил его на пол. Неумело поцеловал Славу, прижал ее к себе, неловко лаская, но… Разве должен человек испытывать отчаяние в такой миг?
Опомнился, когда она захрипела и ударила его по руке.
– Ты чуть не задушил меня, – прохрипела Слава.
Свят не стал извиняться, но убрал руки подальше от ее шеи. Жгучее желание причинить кому-то боль сводило с ума. Он только немного придавит и…
– Свят! – Она попыталась выбраться из-под него. – Прекрати! Да что с тобой?!
Он подумал, что Слава уйдет, но она осталась, села рядом. Рукой участливо сжала колено.
– Почему ты чуть не задушил меня? – тихо спросила она.
– Я не знаю, – выдохнул он.
– Кто-то делал с тобой что-то, – девушка задумалась, – скверное?
– Нет. – Он покачал головой, но она вряд ли могла увидеть это движение в темноте. – Просто я такой.
Они долго сидели молча. Потом Слава сказала:
– Тогда я хочу, чтобы ты останавливался, как только я попрошу.
Он посмотрел на нее, но не смог разобрать выражение ее лица. Она что, действительно не собирается уходить? Не испугалась и согласна попробовать снова?
– Ты не обязана, – напомнил он.
– Но я хочу, – упрямо ответила Слава. – Ничего ведь не случилось, Свят. И не случится.
Изменить они смогли то, что он перестал забываться и останавливался, как только она начинала задыхаться. Светозарная думала, что сумеет сделать его таким, как другие, – если не нежным, то хотя бы ласковым любовником, но не вышло. Свят уже родился с червоточиной в душе, и простая близость не приносила ему удовольствия, она заставляла его чувствовать себя неправильным и одиноким.
Ей казалось, что он становится мягче и отвечает на ее чувства. Но на самом деле Свят просто пытался не убить ее случайно.
Сейчас
Скорее всего, с нее сняли кожу, полностью или частично. Он точно видел, как Светозарный в белой Маске Правосудия отрубил Славе два пальца одним ударом. Она даже не пришла в себя после одурманивающего зелья, но уже оказалась осужденной.
Стоя на коленях перед Катериной, он чувствовал, что в нем пробудилось нечто незнакомое. Видел, как тонкие щупальца силы расползаются вокруг, обвивая тела Светозарных. Свою способность влиять на людей он осознал еще ребенком, перепугался и много лет не взывал к ней. Сознательно использовал этот дар всего один раз, вернувшись с охоты, чтобы прикрыть Варну. В предыдущий раз его воля повлияла на Дария и заставила его безрассудно броситься в ночь, навстречу гибели.
Если долго пренебрегать даром, однажды можно понять, что оказался в его власти. Сила не любит, когда о ней забывают, она желает быть использованной.
Кем бы ни был его отец, он нес в себе ужасающую мощь, которую передал сыновьям. Интересно, насколько силен Злат? Есть ли в нем отголоски отцовской мощи? И была ли их мать такой слабой, как рассказала ведьма, выкопавшая их из могилы? Эта женщина смогла восстать, а затем создала чудесный мир в Нави, чтобы подарить хотя бы одному из сыновей видимость простой человеческой жизни.
Мысли ворочались в голове неохотно, он будто спал и никак не мог пробудиться. Тело стало тяжелое, неповоротливое, кожей он чувствовал мягкую пульсацию чего-то живого, чего-то…
Со стоном, полным разочарования и боли, Свят открыл глаза. Его окружали деревья, от них исходило мягкое алое сияние. Руки оказались прижаты к бокам, ноги тоже надежно чем-то обвязаны. Он присмотрелся и внутренне содрогнулся – нижняя часть его тела вросла в ствол. Там, где были ноги, теперь подрагивающая грубая кора, покрытая алыми наростами. В землю уходили мощные корни, а над головой шумела листва.
Рядом не было ни Злата, ни духа. Позвать их он, конечно же, не мог. Свят начал ворочаться, вырвал руку из плена тонкой, еще не успевшей нарасти коры – та сломалась с громким хрустом. Он начал отдирать куски дерева от второй руки и поморщился – казалось, будто плоть срослась с древесиной.
Увидев кровь, проступившую через ткань рубашки, Свят понял, что дело плохо: это не он врастает в ствол, а дерево растет из него, питаясь кровью и жизненной силой.
Значит, после того как церковь обрушилась, эта сущность все-таки догнала их. Он помнил, что отскочил в сторону, когда колокол рухнул, а дальше – ничего, пустота. Может ли быть, что Злат превратился в одно из этих деревьев?
И тут он вспомнил. Имя. Навь услышала имя и нашла в царстве мертвых следы живых.
Его зовут Святослав. Он воин Святого Полка, отрекшийся от Господа. Варна пробудила его.
Он оторвал кусок кровавой коры и замычал от боли. Ощущение было, словно он пытался освежевать себя: тонкие паутинки жил, связывающие его с древом, громко лопались, сочились кровью. Алая роса проступила сквозь одежду, рукав промок за считаные секунды.
Сжав зубы, Свят со всей силы дернул руку вверх и, не будь его рот залит воском, заорал бы так, что его услышали бы в Яви.
Боль пронзила от кончиков пальцев до самой макушки, из глаз покатились слезы. Он безумно засмеялся, запрокинув голову.
Как же больно!
Зато вторая рука наконец свободна от плена. Он уставился на дрожащие пальцы, покрытые крошечными ранками, исходящими сукровицей. Эта мерзость пожирала его.