class="p1">— У нас же их всего семь? Хватит для охраны?
— Десять. Новички появляются регулярно. Хватит.
Льюис вздохнул. Он и сам замечал новые лица в убежище: испуганные, потерянные, несчастные. Заботу о них брали на себя многие Воронессы, находя своеобразное утешение в помощи другим.
Проклятье ловило в силки новых жертв.
— Хорошо. Поручаю это тебе.
* * *
Однажды во дворе устроили танцы. Вытащили стулья для отдыха, женщины нарядились и надели украшения, музыканты заиграли веселые мелодии. Льюис наблюдал за ними, думая, что человек может привыкнуть ко всему. Полгода назад ему казалось, что жизнь кончена, а сейчас он просто начал новую. Научился принимать титул Великого Ворона, как данность. Нашел себе цель в жизни. И пытался улучшить ее не только для себя, но и для других. Кажется, у него получалось.
Льюис услышал звонкий смех. Шарлотта, как обычно, была окружена кавалерами. Она танцевала то с одним, то с другим, нимало не утомляясь. Льюис невольно улыбнулся. Любоваться на нее со стороны было приятно. Какая же она все-таки красивая.
На Шарлотте было платье насыщенно-синего цвета, а на груди темнела черная брошь. Льюис потер глаза. Странный цвет для украшения. Да и блеск металлический, будто у монеты.
Льюис вздрогнул и вытащил из кармана свою черную монету. Теперь сомнений не было: на аверсе был вычеканен именно его профиль. С некоторых пор Льюис носил ее с собой в качестве напоминания о том, что все в его руках: судьба Воронов, горожан и его собственная. Он частенько доставал монету и разглядывал, гадая, какой будет его жизнь через семь лет. Брошь Шарлотты неуловимо напомнила ее, и Льюис захотел рассмотреть вещицу поближе. Напомнив себе быть терпеливым, он подошел и пригласил Шарлотту на танец.
Та заулыбалась и набрала полную грудь воздуха.
— Только не о шляпках. Пожалуйста, — взмолился Льюис, кружа ее в танце.
Шарлотта прыснула.
— Как пожелает повелитель. А вы заметили, как Рейвен недобро на вас смотрит? Явно ревнует.
Рейвен на них не смотрел вовсе: разговаривал со своими бойцами. Он потанцевал с Шарлоттой несколько раз, но быстро заскучал и оставил ее развлекаться саму.
— Недавно он угрожал сломать ноги Картеру, если тот не прекратит ко мне приставать, — доверительно сообщила Шарлотта, — хотя тот ничего особенного не делал. Такой ревнивый!
Льюис вздохнул. Он не понимал, зачем Шарлотта выдумывала небылицы, и точно знал, что Рейвен не ревнив: тот не реагировал ни на ее откровенный флирт с другими мужчинами, ни на то, как она очаровывала добровольных жертв в последние пару месяцев.
— Но вам, конечно, не о чем волноваться. Не сломает же он вам ноги за то, что вы рассматриваете мою грудь?
— Я смотрел на брошь, — возразил Льюис смущенно, — почему она полностью черная? Что за материал такой? Похож на серебро.
— Конечно же, она серебряная. Ох, ужас, чем я ее только не чистила! Не оттирается и все! А такая была красивая, сияла, как лунный свет!
— Она была светлой? Давно потемнела?
— Давно.
— Ты купила ее прежде, чем стать Воронессой?
— Это подарок. От важного человека в моей жизни, — тон Шарлотты стал странным. Не то едким, не то горьким.
Льюис поколебался. Мысль, посетившая его, была глупой, необоснованной, но он все-таки спросил:
— А ты никогда не думала, что твоя брошь связана с проклятьем Воронов? Когда ты ее получила? Не перед тем, как твои волосы начали чернеть?
Шарлотта молча смотрела на него.
Льюис досадливо вздохнул.
Не понимает. А есть ли что понимать? С чего он взял, что существует какая-то связь? Его монета не просто почернела, она изменилась. Брошь Шарлотты могла быть из чистого серебра без примесей, оно темнело при ненадлежащем уходе.
— Мне не нужно обдумывать это, повелитель. Я знаю, что меня прокляли именно ею.
Музыка стихла, и они остановились.
Сердце Льюиса заколотилось, как бешеное.
Неужели угадал?
— Пожалуйста, расскажи мне об этом.
— Зачем?
— Я хочу узнать больше о проклятии. Понять, как и почему люди становятся его жертвами.
— Все знают, что проклятье притягивают дурные люди.
— Неправда. Сольвейн — хороший парень. Рейвен был проклят в детстве. Что такого ужасного мог натворить ребенок, чтобы быть проклятым на всю жизнь? Да и ты явно не плохой человек, раз тебя все любят.
Губы Шарлотты дрогнули.
— Быть хорошим человеком и казаться им — разные вещи.
— Я очень тебя прошу, расскажи мне.
Шарлотта устало вздохнула и оглянулась.
— Только не здесь. Пойдемте в замок.
Льюис поспешил за ней, чувствуя, как любопытство разгорается в нем, подобно костру. Выходит, его монета, как и брошь Шарлотты оказалась проклятой! Конечно, ведь именно получив ее, он превратился в Великого Ворона! Украденные деньги господина Хэрринга не причем! Надо спросить Сольвейна и Рейвена, нет ли у них подобных вещей!
Шарлотта привела его в маленькую гостиную и изящно опустилась в кресло. Льюис сел напротив. Все-таки она невероятная красавица. Если бы только не ее постоянная болтовня…
Он вдруг кое-что заметил.
— Шарлотта, ты больше не трещишь и не перебиваешь меня. И говоришь довольно разумные вещи.
Шарлотта хихикнула и похлопала ресницами.
— Мы можем обсудить шляпки, если хотите.
— Ты мне голову морочила? Подшучивала надо мной?
— Я старалась вам разонравиться.
— Но зачем? — изумился Льюис.
— Затем, чтобы вы не приказали мне лечь к вам в постель. Я уже не раз страдала от мужской страсти, а от Великого Ворона меня некому защитить.
— С чего ты взяла, что я такой мерзавец? — возмутился Льюис.
— Я же не знала, какой вы. Сейчас знаю. Вы обещаете ко мне не приставать?
— Обещаю, — нахмурился он, — но больше так не делай.
— Хорошо.
Льюис глубоко вздохнул и успокоился.
— Шарлотта, расскажи про свою брошь. Откуда ты знаешь, что именно ею тебя прокляли?
— Тот, кто это сделал, признался мне. Он хотел сделать меня чудовищем.
— Зачем?
— Это долгая история.
— Я готов слушать.
Шарлотта печально улыбнулась и начала свой рассказ.
* * *
Ее мать была доброй женщиной. Однажды, уже будучи глубоко беременной, она увидела маленькую фею, застрявшую в терновом кусте. Она освободила кроху, но маленькое платьице феи было изорвано в клочки, и она горько расплакалась. Мать Шарлотты была швеей и, достав иголку с ниткой, быстро все починила. Фея была так счастлива, что пообещала доброй женщине новый, удачный брак с богатым и любящим мужчиной: отец Шарлотты был человеком грубым, жестким и любил закладывать за воротник. Та отказалась: какой-никакой, а все же муж. Сама выбрала.
— Пусть лучше моя доченька родится и вырастет первой красавицей нашего города. Хочу, чтобы волосы у нее были золотые, а глаза — зеленые и
