много, как и кожаных диванов с подушками и кресел для постояльцев. Все дорогое и блестит в силу своей природы. Под потолком огромная люстра со стеклянными висюльками и электрическими лампочками с «капелькой» внизу, из-за которой по форме напоминали лимоны, сейчас выключенными, хватало света с улицы через высокие и широкие окна. На стойке работали сразу три портье: пожилой и два лет тридцати. Все трое улыбчивые и услужливые — патока ложками. Меня, видимо, как трезвого и непонятного социального статуса, а потому сложного постояльца, обслужил самый опытный.
— В каком номере желаете поселиться? — спросил он.
— В красном корпусе на втором этаже, — без раздумий ответил я.
В новом все должно быть не слишком старым.
— На втором этаже у нас номера люкс, и все заняты. Есть свободный люкс в этом корпусе, — сообщил он.
— Тогда на третьем этаже, — сказал я.
— Свободен полулюкс со всеми удобствами и телефоном за четыре с полтиной в день, — предложил пожилой портье.
О том, что телефоны уже вошли в быт, я знал от капитана Павловского, которого с помощью этого вида связи оповещали наблюдатели с Золотой горы о подходе моей джонки, и видел на вокзале в Мукдене приделанный к стене, громоздкий, деревянный ящик с полочкой для письма ниже раструба, в который надо говорить, с круглым железным динамиком, которую подносишь к уху, и рукояткой, которую надо покрутить, чтобы связаться с оператором. Оказывается, телефоны, по крайней мере, в крупных городах, расползлись даже по номерам дорогих гостиниц.
Как мне рассказали, работают телефонистами только незамужние девушки, как более внимательные, вежливые и редко имеющие дурные привычки. Рост должен быть не менее метр шестьдесят пять и длинные руки, чтобы дотягивалась до дальних гнезд панели коммутатора. Мужчины там не выдерживают, несмотря на зарплату около сорока рублей в месяц при восьмичасовом рабочем дне и одном выходном в неделю, как у высококвалифицированного рабочего.
— Подойдет, — небрежно бросил я и положил на стойку свой паспорт для регистрации в полиции.
— Сколько дней собираетесь гостить у нас? — со смесью удивления и настороженности поинтересовался он, открыв паспорт и увидев, наверное, место его выдачи или мой социальный статус.
— Пока не знаю. Надо уладить кое-какие дела и отдохнуть после двухнедельного путешествия на поезде из Порт-Артура, — честно признался я.
— Сейчас все только и говорят о мужестве защитников этой крепости! — с довольно искренним восхищением произнес портье.
— Да, этого у них не отнимешь, но со старшими командирами беда, одни немцы, — поделился я.
Иностранцы всегда виноваты в наших бедах, как и мы в их.
— Они везде! — улыбнувшись мне, как соучастнику, согласился он, после чего дал одному из подростков в форме ключ с номером двадцать три и проинформировал меня: — Он вас проводит. Паспорт вернем завтра. Ресторан на втором этаже, но можете заказать еду в номер по телефону, — и поинтересовался: — Умеете им пользоваться?
Я иронично хмыкнул в ответ и жестом показал пацанятам, которые занимались моим багажом, что можно начинать движение. На третий этаж поднялись на лифте немецкой фирмы «Карфлор». Кабинка была застекленной в верхней части и шахта лифта ограждена только металлической сеткой, видишь, мимо чего движешься, и людей на чугунной лестницу с замысловатыми перилами, выстеленную ковровыми дорожками красного цвета. Внутрь вместе со мной вошел только пацаненок с ключом от номера. Остальные поднимутся следующей ходкой. Внутри был еще один подросток в форме гостиницы, который сперва закрыл металлическую сетчатую дверь шахты лифта, затем деревянно-стеклянную двухстворчатую дверь кабинки.
Перед нажатием кнопки два, потому что первая была ноль, лифтер предупредил:
— Сейчас начнем подниматься.
— Мне надо испугаться⁈ — насмешливо поинтересовался я.
Рассказать бы ему, что чувствуешь, когда на скоростном лифте поднимаешься на сто второй этаж, а еще больше впечатлений при спуске оттуда.
— Нет, ваше благородие, — зардевшись от смущения, повысил он мой социальный статус.
Лифт еле полз, поэтому юный сотрудник гостиницы не удержался и полюбопытствовал:
— Ваше благородие, говорят, вы воевали в Порт-Артуре.
— Не долго. Убил всего трех самураев, — с важным видом сказал я и, порывшись в кармане штанов, достал последнюю японскую медную монету в один сен и подарил ее мальчишке, чтобы мои слова казались правдоподобнее. — Нашел у одного из них.
Не знаю, как ко мне будет относиться остальная прислуга, но, уверен, для всех гостиничных пацанов стал кумиром.
В номере, состоявшем из гостиной, спальни и санузла, было чистенько, стены с обоями, мебель из ясеня, покрытого лаком, большие зеркала в самых неожиданных местах, на окнах тюлевые занавески и бархатные темно-красные шторы. В туалете унитаз в виде чаши из желтоватого мрамора с толстыми стенками и педалью сбоку, при нажатии на которую происходил слив воды из приделанного к стене чугунного бачка, о чем мне сообщил одни из пацанят. У другой стены мраморная тумба-умывальник и вешалка с четырьмя парами идеально белых новых полотенец разной величины. Два самых больших, банных, были махровыми. На одном вышита желтыми нитками большая буква М, на другом — Ж. Видимо, первое для морды. Чуть дальше ванная с двумя надраенными, бронзовыми кранами в виде цветов с четырьмя лепестками, служившими вентилем, под которыми на полочке лежали два куска мыла, красное с ароматом роз и желтоватое с ароматом лаванды, и бронзовая пробка, которую я сразу вставил в отверстие и включил горячую воду.
Раздав пацанятам по медному пятаку, полученным на сдачу в железнодорожных буфетах и вагоне-ресторане, я разделил вещи на три части. В первой, оставленной на полу, была одежда, нуждающаяся в стирке. Вторую — чистое — разложил на полочках в объемном шкафу и повесил на деревянные тремпеля. Третью — одеяла, подушку, оружие, опустевшие чемодан и баул — поместил в большой комод расписанный под хохлому. После чего подошел к небольшому, меньше городских аппаратов в уличных будках в годы моей юности, черному железному телефону, висевшему на стене. На нем было написано желтой краской на русском языке «Шведско-датско-русское телефонное акц. общ.», а ниже латиницей «L. M. Ericsoon Co Stockholm». Сбоку на рычажке висела трубка с одним микрофоном и двумя динамиками, второй ниже, видимо, для длинноголовых. Рукоятки для кручения и вызова оператора не нашел.
Я снял трубку, тяжеловатую в сравнение с мобильного телефона фирмы «Эрикссон», услышал в динамике тихий гул, задумался, что дальше делать, и услышал милый женский голос:
— Добрый вечер! Чем могу помочь вам?
За окном, действительно, начало темнеть.
Я поприветствовал в ответ, после чего попросил:
— Барышня, соедините меня сперва с портье, а потом с рестораном.
Ответил с французским акцентом какой-то из молодых сотрудников:
— Слушаю вас, месье.
— Пришлите в
