и торшер с абажуром в форме женской шляпки.
Хозяин раскинулся на диване, Шпатц осторожно устроился на краешек кресла.
— Я бы хотел поговорить…
— Подождите! — Смирненхофф пошарил рукой за спинкой дивана и извлек початую бутылку игристого вина. Поднял с пола два бокала, посмотрел сквозь них на торшер, протер полой шелкового халата и протянул один Шпатцу. — У нас серьезный разговор, я волнуюсь! Вы же не против разделить со мной бокал вина?
— Ваше здоровье, — Шпатц сделал вид, что пригубил вино. — У вас работает Сигилд пакт Пфордтен…
— Кто? Извините, это не значит, что я ее не знаю, просто многие наши сотрудники пользуются пседвонимами, не могли бы вы показать ее фото или описать, как она выглядит?
— Она, знаете, такой необычной внешности… Очень стройная. С суровым взглядом и длинными тонкими губами…
— Ах да, это Мими, она такая у нас одна. Знаете, мы делаем представления в стиле бурлеск, и если бы вы сказали, что ищете блондинку с очень большой грудью и пухлым ртом, то я бы, право слово, не знал, что ответить. Так значит наша Мими аристократка?
— Нашей газете… Нашим читателям… — проклятье! Все заготовленные фразы вылетели из головы Шпатца. — Сигилд выходит замуж, и мы хотели бы рассказать нашим читателям…
— ЗАМУЖ? — Смирненхофф прикрыл рот рукой и громко расхохотался. Потом смущенно закашлялся. — Ох, простите! Долг аристократических дочерей, я понимаю. И что вы хотите узнать?
— Расскажите о ней, герр Смирненхофф. Какая она? Есть ли у нее особые таланты?
— О да, именно так, у нее особый… талант! — хозяин снова захихикал. — Простите еще раз. Вы просто ошарашили меня. Наша маленькая Мими выходит замуж… Я в растерянности. Я очень ценю эту крошку, она настоящий бриллиант, но мне бы не хотелось расстроить ее брак. Наше общество все еще такое… зашоренное.
— Что вы имеете в виду?
— Видите ли, среди людей так редко встречаются подобные Мими. Она притягивала взгляд, очаровывала, ее магнетический дар невероятен. Зрители готовы швырять к ее ногам все, что она пожелает. А уж за встречу с ней… — Смирненхофф вздохнул. — Извините, герр Грессель. Наш с Одо театр — это прежде всего пространство открытых чувств и желаний. Мы не устраиваем банальных представлений для взрослых, где мужчины скучно совокупляются с женщинами. Наши представления — это таинство. Загадка. Мистерия. Где обнаженное тело не цель, а лишь инструмент искусства. Наши актрисы и актеры свободны в своем выборе, и мы никогда не запрещаем им встречаться со зрителями тет-а-тет. Если вы понимаете, о чем я…
Смирненхофф накрыл руку Шпатца своей ладонью. Шпатц почувствовал себя неудобно и осторожно освободил руку. Смирненхофф снова вздохнул и сделал глоток вина.
— Вы необычайно красивы, вы знаете, герр Шпатц? Хотите посетить наше представление послезавтра?
— Скажите, а могу я встретиться с Сигилд? — быстро спросил Шпатц.
— Не смущайтесь, никто не узнает вас, наши посетители на входе надевают маски. Достать вам билетик?
— Х-хорошо. С удовольствием. Любопытно.
Смирненхофф вскочил и, вильнув бедром, нырнул за портьеру. Шпатц перевел дух и отхлебнул выдохшегося игристого вина из своего стакана. Ему редко хотелось закурить, но это был тот самый случай.
— Вот вам два билета, на случай если вы захотите прийти с подругой… Или другом. Я знаю, что Мими живет где-то за городом. Иногда она останавливается у нас, а иногда у Клод. Вот ее адрес. — передавая билеты, Смирненхофф как будто случайно коснулся пальцев Шпатца. Ему понадобилось сделать над собой усилие, чтобы не отдернуть руку. Он поставил бокал с недопитым вином на пол и встал, и сразу же понял свою ошибку. Теперь он стоял вплотную с этим странным человеком, глядя прямо в его расширенные зрачки. Смирненхофф улыбнулся.
— Спасибо, герр Смирненхофф. Вы меня заинтриговали, я обязательно приду на ваше представление. А сейчас мне уже пора… Очень много дел еще…
— Конечно, герр Шпатц, я вас провожу. Не ударьтесь, здесь низкая балка.
Грохоча ботинками, Шпатц быстро спустился по металлическим ступенькам, почти бегом пересек двор, открыл дверь и выскочил на улицу. Остановился. Прислонился спиной к стене. Отдышался и только сейчас сообразил, что до сих пор сжимает в руке бумажки, которые дал ему Смирненхофф. На билетах было витиеватым почерком от руки написано: «Этот человек приглашен на таинственную ночь за бархатным занавесом. Д.С.» Дата и время. А на неровном клочке бумаги был адрес. Вейсштрассе, 4. Надо же, эта Клод жила совсем рядом с ним. Можно было зайти к ней сегодня вечером, заодно и выпить кружечку черного пива у «Фрау Вигберг». Вспомнив про Волдо и жареное мясо, Шпатц повеселел и отправился искать остановку ластвагена, пешком до Альтштада от театра идти было очень уж далеко, а ему не терпелось обсудить с Краммом свое первое самостоятельное задание.
Отдав три клейна водителю, он устроился на неудобной скамейке у окна. Получается, что эта загадочная Сигилд была проституткой? Ее отец знал, где она работает, но даже не составил себе труда уточнить, что это за место, и чем она там занимается? Намеки Смирненхоффа были достаточно недвусмысленными, чтобы понять, что некрасивая девочка с лягушачьим лицом была не просто актрисой шоу. И несмотря на это, вервант Гейнц штамм Крессенштейн все равно согласился женить на ней своего сына? Хотелось бы знать, как он его убедил…
— Этот Смирненхофф пытался тебя совратить, герр Шпатц? — Крамм захохотал, откинувшись на спинку своего дивана. — А ты знаешь, что случится, если ты напишешь на этого типа жалобу?
— Я слышал, что мужеложство здесь не в почете, герр Крамм…
— Не в почете? Это ты приуменьшил, друг мой! Если мужчину ловят на противоестественной связи, то у него есть два пути. Если ему повезет, то его признают психом, отправят в Клапсмуле. Его будут лечить электричеством и ледяными ваннами.
— А второй вариант?
— Если его признают душевно здоровым, вступившим в связь сознательно, или, еще хуже, если он кого-то принудил к такой связи и развратил, то ему отрежут причиндалы, и если он останется потом в живых, то отправится в Ферштинхауз на всю оставшуюся жизнь. Недолгую и тяжелую.
— Это что-то вроде арбейтсхауза?
— Нет. Работать ему там не придется. Ферштинхаузы — это склад бесполезного, но еще живого мяса. Проходит по ведомству департамента здоровья. Когда медики придумывают новое лекарство или им нужно тело, чтобы научить студентов делать операции, они обращаются туда, и им предоставляют необходимый материал.
Шпатц похолодел. Он знал законы Шварцланда. Знал, что они суровы. Но это все время было как-то далеко. Обычная жизнь здесь выглядела расслабленной, люди — приветливыми и в
