стали отпадать. И вот, в конце концов, вышло так, что
за оружие остался… один человек. Вообрази, в мире
ликование: оружие есть, отравляющие вещества есть,
спутники-шпионы работают, а необходимости в этом уже
нет. Ну, просто бросай все и уходи. И вот только одно «да».
125
Конечно, на это можно было бы не обращать внимания, но
ведь тем-то это и интересно: кто таков? Оказалось, наш
мужичок-сибирячок. Направились к нему этакой
праздничной делегацией. А он – охотник. У него егерь уже
два раза двустволку отбирал, и он решил, что это
разоружение на руку егерям… И ему, между прочим, в
честь этого памятник отлили. Ну, это понятно, ведь все
крутые повороты истории сопровождаются памятниками и
анекдотами. Теперь надо уж, пожалуй, в летопись
заглянуть, чтобы выяснить правда это или легенда. Но
памятник есть.
Скорость машины на маршруте межконтинентального
сообщения была потрясающей. Несмотря на то, что второй
ярус маршрутов был значительно выше первого, земля
внизу проходила сразу городами и горными областями.
Реактивный самолет двадцатого века был бы тут просто
тихоходом…
Минут через двадцать этого молниеносного движения
им открылось зрелище, которое Юрий Евдокимович не
стал комментировать, чтобы полюбоваться восторгом
подопечного. Зрелище состояло в том, что в небо с
размеренной ритмичностью стремительно, как бумажки,
подхватываемые ветром, уносились какие-то обтекаемые
продолговатые предметы.
– Судя по всему, это и есть космодром, – догадался
Нефедов, – но где же пустыня?
Старший восстановитель даже крякнул от огорчения.
– Сахара под нами, но понятно, что она давно уже не
пустыня… К твоему сведению во время твоей эпохи
пустыни занимали одну пятую часть суши, а льды
занимали одну десятую часть. Понятно, что такое
«безобразие» нельзя было оставлять без изменения. Так
что теперь это все, если можно так выразиться, несколько
«подправлено»… Эх, если б ты знал, сколько стихов и поэм
126
посвящено этой установке, – сказал он, кивнув вперед, –
она называется «Фонтан».
– А почему «Фонтан»?
– Поэтам это название кажется символическим. Они
пишут, что это фонтан разума, струя духовности в космос.
Другой более мощный «фонтан» для транспортных и
экспедиционных кораблей вблизи полюса. Но этот малый у
поэтов более популярен.
Предоставляя возможность полюбоваться космодромом,
Юрий Евдокимович остановил леттрам в воздухе. В
центре «Фонтана» находилось круглое блестящее пятно
диаметром метров в сто. По направлению к нему с
противоположных сторон подходили два трамплина, с
которых поочередно скатывались аппараты, похожие как
раз на те летающие тарелки, или, если точнее, на те
спортивные диски, о существовании которых одно время
горячо спорили в двадцатом веке. Разогнавшись, они
отрывались от трамплинов, потом несколько метров летели
в свободном падении в центр круга и, вдруг
подхватываемые какой-то силой, мгновенно увлекались
вверх.
Нефедов и Юрий Евдокимович опустились на вершину
одного из трамплинов, где была остановка. Там они
увидели целую очередь очень массивных на вид летающих
дисков: те, что поменьше, были цвета блестящего графита,
а те, что побольше, цвета металлической изсиза-синей
перекаленной стружки. Купола над аппаратами включались
почти в самый момент старта.
Пока старший восстановитель, разминая несколько
затекшие ноги, ходил к диспетчеру, Нефедов стоял и
заворожено смотрел, как эти аппараты продвигались на
старт. Скоро Юрий Евдокимович вернулся с человеком в
фиолетовом комбинезоне с замысловатой эмблемой на
груди. Он сказал, что специально вышел пожать руку
такому необычному, «историческому», как он выразился,
127
клиенту и проводил их до одного аппарата цвета графита.
Путешественники поднялись в него с нижнего люка. Там
было всего два кресла, быстро подстроившихся под
пассажиров. Минут через пять они одновременно
заметили, как их аппарат, подавшись в сторону, вышел на
главный конвейер и двинулся к точке старта.
– Ты умеешь управлять этой машиной? – на всякий
случай поинтересовался Нефедов.
– Тут не сложно, – ответил Юрий Евдокимович, – взлет
и полет автоматизированы. А для некоторой корректировки
две эти рукоятки: тоже не запутаешься. Эта техника для
дилетантов, она проста как прогулочная лодка.
– А за счет чего мы взлетим?
– За счет той же энерговолны, которая скручена здесь в
вертикальную струю, в энергетический поток. Он-то и
вынесет нас в космос.
– Вроде выплюнет, – заметил Нефедов.
– Вот-вот, – засмеявшись, подтвердил Юрий
Евдокимович.
Они уже видели, как первые аппараты с включенными
куполами ныряют вниз, как на мгновение зависают над
зеркальным пятном и в мгновение ока исчезают из вида.
– А перегрузками нас не расплющит? –
полюбопытствовал Василий Семенович.
– И такое возможно, если откажет балансирующая
система, – сообщил старший восстановитель. – Несколько
лет назад система отказала в одном из леттрамов, а еще
раньше в лифте одного из домов, не помню какого города.
А здесь такой случай был восемьдесят лет назад.
– И что стало с людьми?
– Ничего, – печально сказал Юрий Евдокимович и тут
же поправил эту нелепую ошибку, – от них не осталось
ничего. Их тоже было двое. Они были геологами с одной
из осваиваемых планет. Аппарат тут же вернули и даже не
стали отключать купол простекла. Корабль запаяли в
128
спецоболочку и поместили в бункер хранения. До будущего
восстановления. Сейчас так делается со всеми,
погибающими. Да ладно тебе! – хлопнув по плечу, сказал
он тут же. – Если страшно, зажмурься. Иногда я и сам так
делаю: интересно, знаешь ли, открыть их через мгновение
и увидеть себя в другом мире. Ну, все, взлетаем…
Нефедов видел, как у их аппарата возник прозрачный
купол, потом аппарат, уже не касаясь покрытия трамплина,
а словно на воздушной подушке скользнул вниз. И по
совету старшего восстановителя, Василий Семенович
закрыл глаза. Ощущение движения исчезло, которое тут,
так же как и в леттраме, воспринималось лишь визуально.
Внезапно Нефедов ощутил, как на глаза ему упал яркий
солнечный свет.
– Ну и что? – спросил он, отвернувшись в другую,
напротив, очень темную сторону. – Скоро?
– Можешь открыть, – засмеявшись, сказал Юрий
Евдокимович, наблюдая не за тем, что было вокруг, а за
реакциями первого воскрешенного.
20. ПРЕДСТАВИТЕЛЬ НОВОСЕЛОВ
Василий Семенович открыл глаза, и первый его взгляд
был поглощен бесконечным звездчатым пространством.
«Небо…» – удивился он, и тут же поправил себя, наверное,
это уже не называется небом, ведь небо – это когда в
космос смотришь с Земли. Он повернул голову и тут же
зажмурился от ярчайшего солнца, хотя купол аппарата был
уже притенен. Внизу голубела Земля, похожая на огромную
карту. Юрий Евдокимович украдкой поглядывал на
Нефедова, давая ему возможность насладиться зрелищем.
Что еще было удивительно для новичка, так это странная
легкость рук, всего тела, легкое головокружение. Старший
восстановитель, заметив его испытательные вздымания
