Возвращаться на работу не хотелось, но я не успела еще и месяца отработать, а уже отпрашивалась у Иннокентия Сигизмундовича два раза. Так что усилием воли было решено вернуться на работу. Я приехала в офис как раз после обеда. Старый антиквар собирался уезжать на встречу с вдовой одного известного коллекционера и прикупить у нее несколько вещей.
— Ксюшенька, я не уверен, что успею вернуться до конца рабочего дня. Скорее всего увидимся уже завтра, пожалуйста упакуйте и закажите курьерскую доставку серебряных подсвечников, что я недавно почистил.
— Да, конечно. До завтра.
Иннокентий Сигизмундович в непривычной для него суматохе оделся и ушел. Я же налила себе чашечку чая и собралась позвонить курьерской службе, когда увидела на столе черную бархатную коробочку. Сейф естественно был закрыт. Я достала телефон, чтобы позвонить Иннокентию Сигизмундовичу и спросить, что делать дальше, куда убрать украшение, но он оставил телефон в офисе.
По сути, я даже не была уверена что внутри украшение. Подойдя к столу, я взяла в руки бархатную коробочку. Все же старик не просто так прятал от моих глаз ее содержимое. Стоило ли ее открывать? Не в силах побороть любопытство, я открыла. Внутри на черной бархатной подушечке сверкала самая обычная игла. Металл был похож на потемневшую сталь, длинна сантиметров семь, широкое ушко.
— Она тоже не настоящая, — раздалось сзади и я вскрикнула от испуга.
Повернувшись, я увидела Алексея. Второй раз он подлавливал меня с иглой в руках. Это не могло быть совпадением.
— Ты напугал меня до чертиков, — выдохнула я.
Взгляд Алексея был прикован к игле, которую я держала в руках. Воткнув ее обратно в подушечку, я закрыла коробку и положила обратно на стол Иннокентия Сигизмундовича.
— Зачем ты ездила к Василисе? — холодно спросил Алексей.
— Хотела узнать, имеет ли она какое-то отношение к последним событиям. Постой, откуда ты об этом узнал? — Алексей не ответил, — ты что, следил за мной?!
— Что ты собиралась сделать с иглой?
Я ошарашенно смотрела на Алексея и не могла поверить в происходящее. Он не просто мне не доверял. Он подозревал, что я хотела его убить. Подозревал настолько, что устроил с помощью Иннокентия Сигизмундовича ловушку.
— Если ты думал, что я смогу сломать ее, почему же попросту не подождал еще несколько секунд? — упавшим голосом спросила я.
— Мне хотелось дать тебе шанс соврать.
Алексей был жесток. Я это знала, но не хотела верить, что он сможет быть таким по отношению ко мне.
— Я никогда бы не смогла с тобой так поступить. Леша как ты мог подозревать меня в подобном?!
— Ты знала, что я уезжаю в командировку. У тебя были ключи от квартиры. Ты пыталась узнать, где мой тайник…
— Зачем мне тебя убивать?! Ради чего?! — я непроизвольно взмахнула рукой и чашка с чаем полетела со стола на пол.
— Хотя бы ради денег. Москвины же тебе их предлагали ранее.
Я смотрела на осколки тонкого фарфора на каменном полу. Мне было неприятно смотреть на Алексея.
— И ты мне их предлагал, не проще было бы согласиться и получить все и сразу? Деньги и вечную молодость? — спросила я, призывая всю силу воли, чтобы сохранить остатки своей гордости.
Меньше всего мне хотелось при Алексее расплакаться и показать, какую боль причиняют его слова и поступки.
— Возможно у моего предложения был существенный минус, ведь вечность тебе пришлось бы проводить со мной.
Его лицо совершенно ничего не выражало. Я никак не могла понять, почему он даже не подумал о том, что я его люблю?
— Ни за какие деньги я бы не согласилась убить кого-то. Ты ошибся.
Я выдержала его прямой взгляд. Не проронив больше ни слова он вышел из кабинета. Видимо, Алексей так и не поверил мне до конца.
Как в тумане, я взяла чистый листок бумаги, кое-как начеркала корявым почерком заявление по собственному, дождалась курьера, отправила посылку заказчику и закрыв офис, оставила ключи на ресепшене. Не могло быть и речи о том, чтобы продолжать работать на Иннокентия Сигизмундовича. Мне еще предстояло вернуться и забрать документы, но с этим я разберусь как-нибудь потом.
Глава 10.
Залечивать душевные раны мне было не впервой. Разочарование в Алексее и несправедливость его обвинений навязчивыми мыслями крутились в голове. Я все прокручивала наш разговор и додумывала свои колкие ответы, которые не пришли в тот момент в голову.
Телефон Алексея улетел составлять компанию номеру Костика в игнор. Если он думал меня вернуть, то ему пришлось бы это сделать лично. Не хватало еще услышать его голос по телефону и простить, повинуясь своим чувствам.
У меня на лицо были все признаки раздвоения личности. Одна ждала Алексея, чтобы его принять с распростертыми объятьями. Вторая тоже ждала, но чтобы наказать. А время шло. Бессмертный не объявлялся. Позади был вечер в компании Тони и полночное поедание мороженого в соплях. Я собралась с духом, чтобы забрать документы у Иннокентия Сигизмундовича. «Чисто случайно» в восемь пятьдесят девять зашла в офисное здание, замедлила шаг на пункте охраны, мой пропуск все еще работал, и подошла к лифту. Самое время было показаться Алексею, иначе он бы опоздал на работу.
Приехал лифт. Я и еще несколько человек вошли внутрь. С отчаяньем, я смотрела как створки медленно закрылись. Алексей так и не появился. На душе заскребли кошки. Пришло четкое осознание того, что между нами все кончено. Он вот так просто отказался от меня, словно наши отношения ничего не стоили. До этого момента мне казалось между нами есть связь и взаимные чувства, но его поступки говорили сами за себя.
Тихо постучав в дверь, я вошла внутрь. Иннокентий Сигизмундович был уже на месте. За несколько дней, что я отсутствовала в обиталище старого антиквара постепенно стал возвращаться хаос. Полученные посылки и посылки на отправку вперемешку стояли около двери. На стеллажах, стоящих ближе всего к рабочему столу антиквара образовался беспорядок.
— Доброе утро, Иннокентий Сигизмундович. Я пришла за своими документами.
— Доброе, Ксюшенька, доброе, — он подскочил со стула и пачка незаполненных сертификатов подлинности полетела на пол.
Я с жалость подумала, что без помощи старик пропадет под грудой бумаг и старинных вещей.
— Я подготовил ваши документы, но сначала хотел бы обсудить то, что произошло…
— Все в порядке, у меня нет никаких претензий и обид, — соврала я, претензии и обиды были, но не к Иннокентию Сигизмундовичу, — пусть это останется на совести Алексея.
— Ксюшенька, пожалуйста, сядьте, — взмолился старик и ему невозможно было отказать.
Я села на краешек свободного стула. Точнее он единственный был свободен настолько, чтобы я смогла на нем поместиться. Спина уперлась в стопку книг. Иннокентий Сигизмундович выглядел расстроенным и старательно подбирал нужные слова.
