считал, надо переждать. А я никого не слушал.
— Так это, — осекаюсь. — Самооборона?
— От судьи зависит, — скалится. — Могли больше впаять, но Лебедев связи крестного подключил.
— А сейчас ты…
— Наша контора ведет обычный бизнес. Никаких левых схем. Тебе ничего не грозит, даже если нас попробуют прижать.
— Я не об этом, — роняю, качнув головой.
Он вопросительно приподнимает бровь.
— Другой бизнес есть? — спрашиваю. — С Каримовым?
— Есть, — хмуро заявляет Дикий. — Но тебя это не затронет. По нашему офису ничего из этих тем не проходит.
— Дело же не только в этом, — бросаю и замолкаю.
Если не в этом, то в чем тогда?
Зачем вообще задаю ему все эти вопросы? Какая мне разница? У нас все законно, и это должно успокоить. Не важно, что за преступные занятия у него на стороне.
— Говори, Катя, — хрипло произносит он. — Что не так?
— Ничего, — отмахиваюсь, а после все равно срываюсь. — То есть все. Просто… почему ты не можешь вести свои дела честно? Как Дима.
Он как-то странно усмехается. Криво. По-звериному.
— Нормальные деньги честно не заработать, — говорит и склоняет голову к плечу, наблюдая за мной. — Бывает, рискую. Но черту не перехожу.
— Ясно.
— А ты что, волнуешься за меня? — прищуривается.
— Нет, — хмыкаю. — С чего ты взял? Если нравится, то рискуй. Новый срок зарабатывай. Твое дело. Меня это совсем не волнует.
— Да? — ухмыляется.
— Да.
Передергиваю плечами, плотнее запахиваю его куртку, потому что опять становится зябко. Мурашки разбегаются по телу.
— Хорошо, — заключает он, не сводя с меня глаз.
— Что хорошего? — хмурюсь.
— Ты совсем не умеешь врать, Катя.
29
— Думай, как знаешь, — пожимаю плечами.
Отворачиваюсь от него, спорить не вижу смысла. Взгляд упирается в спутниковый телефон, который до сих пор лежит под стеклом.
Интересно, с него можно набрать обычный номер? Совсем не разбираюсь в таких технологиях.
— Хочешь родителям позвонить? — спрашивает Дикий.
“Нет” — могло бы слететь в ответ просто из упрямства, но конечно же, я признаюсь честно.
— Хочу, — роняю тихо.
— Сейчас наберу.
Он берет телефон, подключает снова, показывает мне экран, чтобы я видела, как пользуются таким аппаратом. Нужно набрать несколько цифр перед номером.
— Дальше сама, — заявляет Дикий.
Передает мне телефон, скользнув пальцами по моей ладони, потом вообще застывает, будто не собирается убирать руку. Крепче сжимаю корпус, поднимаю взгляд на него.
— Набирай, — невозмутимо бросает он.
Отпускает меня. Но не из-под прицела своих глаз.
Прижимаю телефон к уху. Гудки в динамике звучат иначе. Непривычно. А потом вдруг наступает тишина, и после паузы раздается голос мамы.
— Привет, — говорю.
— Катя? — сразу улавливаю беспокойство. — Что случилось? Почему твой телефон отключен?
— Мы застряли в такой местности, где связь плохо ловит.
— А сейчас ты откуда звонишь? Номер скрыт.
— Это рабочий телефон, моего начальника.
— Кать, все нормально?
— Да, мам, не волнуйся.
— Застряли, — по голосу чувствую, что мама хмурится. — Что значит — застряли? Когда вы доберетесь до отеля?
Объясняю все, стараюсь ее успокоить, рассказываю, что за нами должны приехать, поэтому проблема решится.
Мы прощаемся, и я обещаю позвонить вечером.
Возвращаю Дикому телефон. И опять он использует момент. Наши пальцы соприкасаются, причем его ладонь задерживается на моей гораздо дольше, чем требуется.
Отстраняюсь. Плотнее запахиваю куртку. Вроде и разрываю наш вынужденный контакт, но все равно отгородиться не удается.
Дикий усмехается. Тишина становится напряженной. В тяжелом взгляде появляются искры, которые мне совсем не нравятся.
— Зачем тебе спутниковый телефон? — спрашиваю, чтобы переключить его внимание.
— Сеть везде ловит.
— И все?
— Его практически невозможно прослушать.
Рассеянно киваю, сцепляю пальцы в замок. Больше ничего не ум не приходит. Не представляю, когда за нами приедет Каримов, могу только…
— Дыши, — вдруг заявляет Дикий.
— Что? — выпаливаю сдавленно.
— Видела бы ты свое лицо.
Недоуменно приподнимаю брови.
— И глаза, блядь, — кривится он.
— Опять ты…
— Скажи мне, Катя, — подается вперед и нависает надо мной так резко, что приходится рефлекторно отшатнуться и вжаться спиной в дверцу. — Думаешь, я хочу тебя силой выебать?
Отрывистый вопрос заставляет вздрогнуть.
Смотрю на него. Просто не могу отвести глаза. Наверное, глупо, но возникает чувство, что пока наши взгляды скрещены, ничего плохого не произойдет, создается иллюзия безопасности.
Он заносит руку надо мной. Будто хочет схватить за горло. А потом ладонь зависает в воздухе и сжимается в кулак, так и не касаясь меня.
— Похуй, чего я хочу, — хрипло произносит Дикий и оскаливается: — Ни черта не будет. Ты когда на меня смотришь, как на цепи держишь. Хер дернешься.
Его губы почти касаются моих. Снова. И ускользнуть некуда. Пусть физически он не дотрагивается, от этого не легче. Само положение давит и оголяет нервы.
Упираюсь ладонями в его грудь. Хотя бы так стараюсь оттолкнуть, но когда Дикий выразительно смотрит на мои руки, понимаю, что совершила ошибку.
Тронула его первой. А значит, теперь он может сделать свой шаг.
— Тебе же поцелуй понравился, — замечает с ухмылкой.
— Нет, — бормочу лихорадочно, отдергиваю ладони от него, пробую отползти в сторону, но пространство ограничено.
— Понравился, — сощуривает глаза, перехватывает мои запястья, возвращает руки к себе на грудь, накрывая собственными ладонями. — И остальное тоже понравится.
— Не надо, — бросаю, нервно качнув головой. — Пусти.
— Дам тебе время, — заключает он, опираясь в дверцу по обе стороны от моих плеч.
— Ничего не поменяется.
— Проверим.
— Ты мои слова никогда не слышишь.
— Слова — нет.
Он переводит взгляд вниз, и я тоже следую за ним. Только теперь замечаю,
