какому?
Джек вымучил кривую усмешку:
– По праву рассказчика.
– А я думала, будущего мужа принцессы.
Фред хихикнула. Джек пульнул в неё бумажкой от конфеты.
За это время принцесса познакомилась с претендентами в мужья. Их вызывали хаотично, по одному, в разное и часто странное время. Всех, кроме Джека. Он одновременно радовался и злился, чувствовал себя выброшенной на берег рыбой: какие-то люди столпились вокруг, разглядывали, обсуждали и решали, в какую сторону пнуть.
Этой ночью Джеку не спалось. Внутренние часы говорили, что уже далеко за полночь, а он лежал с открытыми глазами. Фред всё-таки выпросила его дневник и поспешно удалилась к себе, пока не отобрали. Наверняка она до сих пор читала. А Джек параллельно с ней вспоминал всё, что написал, и то, что оставил только в памяти. Хранитель историй, он мечтал начать новую, но с прежними главными героями.
Послышался тихий стук в дверь. На некотором отдалении от порога вырисовался силуэт девушки – уже знакомой Джеку служанки принцессы. Она приложила палец к губам и кивнула, приглашая следовать за ней. Тайное полночное свидание, мрачно подумал Джек.
Или тайное убийство.
Его вели пустыми коридорами, через скрытый гобеленом проход и другой, за мнимой декоративной решёткой, по спиральной лестнице – вниз. Посланница принцессы, одетая в тёмный халат, почти растворилась в полумраке спящего дворца. Только её длинная белая коса с ажурной подвеской на конце маячком покачивалась в такт шагам.
Вот и заброшенные этажи, которые давно принадлежали не людям, а пустыне. Девушка сняла со стены приготовленный кем-то горящий факел, и они пошли дальше по широкой галерее. Когда-то она наверняка была залита солнечным светом, теперь за мутными витражными окнами была лишь пустота. Слой песка скрывал мраморные плиты, стелился у оснований колонн и почти поглотил рухнувший с потолка канделябр.
Не удержавшись, Джек коснулся шершавой стены, обрисовал пальцами едва видимую роспись. Застывшее в веках безмолвие подземной части дворца одновременно пугало и завораживало его. Тонкий силуэт девушки впереди не подходил этому месту, казался слишком живым.
Они свернули несколько раз, миновали ряд арок и остановились в круглом эркере с замурованными окнами. Джек будто очутился на морском дне, где недавно затонул корабль с сокровищами. То тут, то там в песке виднелись шкатулки, книги, вазы с сухими цветами и закупоренные сосуды. В центре эркера стоял, накренившись, маленький сервированный столик, на котором чудом удерживались одинокий бокал и тарелка с сушёными фруктами.
Девушка пристроила факел в кольцо на стене, после чего уселась у стола прямо на песок в позе для долгой беседы.
– Прости за поздний час, северный рассказчик. – Она неловко пожала плечами. – Мне не хотелось, чтобы нам мешали. Или подслушивали.
Джек не успел ответить: за спиной раздалось глухое рычание. Белый лев вальяжно прошествовал мимо и улёгся у стены, положив передние лапы на большую книгу в потёртом переплёте.
– А Зефир как же? – спросил Джек с нервным смешком.
– Он никому не расскажет.
В доказательство этих слов лев закрыл глаза и притворился спящим.
– Принцесса Эрисфея.
Джек чуть склонил голову. Хотя в его интонации не было вопроса, она кивнула.
– К чему весь этот… – он хотел сказать «маскарад», но запнулся. Манера общения с предыдущей знакомой принцессой не подходила для племянницы верховного судьи. Джек сел к столику с противоположной стороны. Принцесса торопливо налила в бокал немного вина и спрятала руки в складках халата.
– К чему такая таинственность? – сформулировал Джек.
– Как же мне иначе встретиться ночью наедине с мужчиной, да ещё угощать его игристыми напитками?
Джек отодвинул вино на середину покосившейся столешницы.
– А если нас поймают, мне придётся на тебе жениться?
– Нет. Если нас поймают, ты, скорее всего, проведёшь остаток жизни – недолгой – в Венге, закованный в тяжёлые цепи.
Она очаровательно улыбнулась, без тени насмешки или злорадства.
– Венга? – переспросил Джек.
– Месторождение алого мрамора на востоке. Там преступники могут с пользой искупить свои грехи.
Забавно будет после всех настоящих преступлений угодить на каторжные работы из-за свидания.
– Но ты не беспокойся, – добавила принцесса, – я знаю, где, как и когда пройти, чтобы никто об этом не узнал.
– Это я уже понял, – проворчал Джек, бросив короткий взгляд на спящего Зефира. – Почему нам было не познакомиться при более… благопристойных условиях?
– В присутствии слуг, членов Совета и, возможно, верховного судьи?
– У меня нет намерений, которым помешали бы зрители и солнечный свет. А у тебя?
– Так и будем перебрасываться вопросами?
– А ты готова предоставить мне ответы?
Титул не накладывал на Эрисфею должной степенности. Пока Джек гадал о причине встречи и своей дальнейшей судьбе, принцесса сравнивала, что длиннее: подвеска на её косе или кисточка на конце пояса.
– Готова. – Она набрала полную грудь воздуха и, уставившись на Джека, выпалила: – Я решила стать твоей женой.
Ах, сколько ответных реплик промелькнуло у Джека в голове! «Не помню, чтобы я просил об этом», «а я уже давно принял противоположное решение», «если это попытка соблазнения, не следовало заворачиваться в пятьдесят слоёв ткани, будто из тебя должна вылупиться бабочка»…
– Не лучший выбор, – сказал он вслух.
Эрисфея широко улыбнулась, и Джек добавил в список причин не жениться на ней милые детские ямочки на щеках.
Милая — это слово исчерпывающе характеризовало принцессу. От очень маленького размера сафьяновых туфелек с загнутыми носками до пушистых волосков, выбивавшихся из причёски. От щербинки между передними зубами до светлых бровей, застывших в полукруге радостного удивления. Джек бы никогда не женился на ком-то с определением «милая».
Указательным пальцем Эрисфея подвинула бокал на дюйм ближе к Джеку.
– Это приворотное зелье?
– Нет, но мне рассказывали, что вино помогает мужчинам расслабиться и смириться со своей судьбой. Это лучшее в нашей провинции, я узнавала.
Ямочки на её щеках обозначились ещё выразительнее. Джек не сдержал горестный вздох.
– Я всё взвесила и продумала. – Кисточка с подвеской пустились танцевать медленный вальс по столешнице. – Другие претенденты мне не подходят. Иларт слишком красивый и занимает высокое положение – вряд ли наши интересы совпадут. Ферим сильный и решительный, но он мечтает о титуле. Тимес чересчур молод.
– Мильхор.
– О, Мильхор влюблён в меня! Нельзя. А ты, рассказчик, мне подходишь, потому что твоё сердце разбито и закрыто.
Джек насмешливо хмыкнул – насмешка получилась наигранной.
– С твоим толкованием я поспорить не могу, – признался он, – но разве это не повод отмести мою кандидатуру как непригодную?
Отбросив косу за спину, Эрисфея придвинулась ближе. Джек отъехал по песку на такое же расстояние вокруг стола.
– Скажи, северный рассказчик, ты слышал, что вот уже несколько столетий
