3-й мотострелковый батальон (в его пулеметной роте служил гвардии сержант Пылов), при поддержке подошедших артиллерийского дивизиона и минометной батареи, атаковал Грачевку и к 4.30 овладел ею, а также н.п. Ясная Поляна, уничтожив при этом до 100 гитлеровцев.
К 6.30 в Грачевку подошел 34-й гвардейский танковый полк, а уже в 7.00 3-й мотострелковый батальон во взаимодействии с танкистами атаковал совхоз Ржавец и к 8.00 освободили его, уничтожив при этом до 50 фашистов, захватив 8 пушек и 21 мотоцикл.
В 8.00 первые роты трех мотострелковых батальонов (1, 2, 3) атаковали н.п. Казинка и к 10.30 овладели им. Противник дважды контратаковал, но его атаки были отбиты. Части бригады закрепились восточнее Казинки, а с 14.00 противник свежими силами 118-го полка 36-й дивизии контратаковал их до наступления темноты. Немецкая авиация утюжила боевые порядки наших батальонов Всею за день противник произвел до 500 самолетовылетов…
Но, несмотря на это, в течение всей ночи с 13 на 14 июля бригада продолжала закрепляться на достигнутом рубеже.
Уже в 7.00 3-й мотострелковый батальон совместно с подразделениями 1362-го стрелкового полка 380 сд атаковал н.п. Кочеты и овладел ими, уничтожив при этом до двух взводов немецкой пехоты.
А теперь цитирую по документу: «К 17.00 части бригады достигли рубежа юго-западнее опушки рощи, южнее Жабинский, Красная Нива и развернулись для боя против противника, обороняющегося на рубеже Желябуг, хут. Желябуг силами до 2-х батальонов с танками и самоходными пушками. В этих населенных пунктах было 6 танков Т-IV. Атака одного батальона совместно с 17 гв. тбр. на Желябуг с востока и юга не дала результатов, причем танки понесли большие потери. Командир бригады решил вывести бригаду по лощине зап. Колбаевка, верховье лощины на хут. Желябуг с задачей овладеть им и атаковать на Царевка. 1 МСБ был ввязан в бой за Желябуг, остальные части к 24.00 были выведены в верховье оврага южн. Желябуг. Потери за период 12–14—7.43 убитых 83, ранено 302, сожжено и разбито автомашин 29, из них 20 безвозвратных потерь».
Всего с 12 июля по 5 августа 1943 г. 1 гв. МСБР потеряла убитыми и ранеными — 1697 человек, что составляет 53 % от списочной численности…»
За три недели — 53 %!
Ранили в этот день и гвардии сержанта Пылова, моего деда. Как раз в том месте, где указано: «Атака одного батальона совместно с 17 гв. тбр. на Желябуг с востока и юга не дала результатов».
Но деду еще повезло, он получил осколочное ранение левой кисти с повреждением основной фаланги второго пальца. Дальше медсанбат и эвакогоспиталь № 2658, в том же Ногинске. В октябре его направляют в Калугу в 206-й запасной стрелковый полк Западного фронта, а оттуда 27 ноября 1943 г. в 20-й запасной стрелковый полк 10-й гвардейской армии. Только потом на фронт. 8 января 1944 г. гвардии старший сержант Пылов назначается на должность командира расчета 1-й пулеметной роты 1-го мотострелкового батальона 96-то гвардейского стрелкового полка 30-й гвардейской стрелковой дивизии 10 гв. армии 2-го Прибалтийского фронта.
В течение ночи с 14 на 15-е 1-й мотострелковый батальон наступал по трудно проходимой лесистой местности и к 4 часам вышел к большаку севернее Скураты, где противник оказал упорное огневое сопротивление. На линии большака били пулеметы и минометы, а вскоре немцы контратаковали боевые порядки батальона под прикрытием бронемашин и самоходных орудий.
В 5.00 командир полка вводит в бой 2-й батальон с задачей — развертываясь из-за левого фланга 1-го, овладеть Скураты и перерезать большак.
В 7.30 двумя батальонами полк овладел н.п. Скураты.
Противник дрогнул и начал отступление в беспорядке. Преследуя его, батальоны вышли к рубежу 300 метров восточнее н.п. Лужки, где были встречены пушечным огнем…
Далее из документа: «Противник, выбитый из леса, из Скураты, бросая технику, в беспорядке вышел в д. Лужки, где в это время было выброшено подкрепление на 4-х автомашинах <>
3. Потери — убиты 62 чел. Ранено 36 чел.».
В этот день восточнее деревни Лужки был ранен и мой дед, получив слепое осколочное ранение правой голени с повреждением кости.
И снова — эвакогоспитали Последний был к г. Осташкове, где 19 июня 1944 г. его признали негодным к военной службе с переосвидетельствованием через год и уволили.
В свидетельстве о болезни № 404С», выданном мне Ногинским военкоматом, написано: «Ранен в бою при защите С.С.С.Р».
Не один год я потратил, чтобы все это узнать. В течение многих лет вел переписку с Ногинским военкоматом и архивом военно-медицинских документов, трижды посещал архив в Подольске, по крупицам собирая все, что могло быть связано с моим дедом.
Дело в том, что он умер в год моего рождения, а все документы, которые остались после него, исчезли бесследно… И я поклялся, еще будучи курсантом, что восстановлю его фронтовой боевой путь и узнаю о нем все, что смогу…
Но каково было моё удивление, когда я узнал, что отец моей мамы, участник Великой Отечественной войны с августа 1941 г. по июнь 1944 г., прошедший три года в пехоте на передовой пулеметчиком, гвардии старший сержант, дважды раненный, так и не был награжден хотя бы медалью, будь то «За боевые заслуги» или «За отвагу».
На мой запрос в 1995 г. из Глазного управления кадров Министерства обороны РФ ответили так: «…по учетным данным Главного управления и Центрального архива МО РФ. Ваш дед Пылов П.В. в числе награжденных, к сожалению, не значится, поэтому восстановить, чем он был награжден, в т. ч. и медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», не представляется возможным».
Получается, что воевал солдат за Родину, проливал свою кровь и на этом можно поставить точку.
Для него высшая награда — жизнь Хоть в этом ему повезло За что нужно благодарить только Бога! И всем «из царицы полей».
* * *
В одном из интервью известный писатель В П. Астафьев сказал: «Не все ладно было и на войне. Я знаю солдат, вынесших на своих плечах самую тяжелую пору — 41—42-й годы. У них лишь медали «За победу над Германией». Зато к концу, когда воевать стало легче, награды возили мешками. Особенно много получали их те, кто сам не сражался на передовой. Штабные работники. Солдат всегда в походе, всегда в пути. Бои, ранения, госпитали. Обстановка менялась каждый день. А штабист — на месте. Вот и гребли ордена.
Не от этой ли обезлички фронтовики, несмотря на песенные призывы надеть ордена, стеснялись их носить? Хранили доставшиеся кровью награды в шкафах, комодах, ящиках. В них играли дети, часто теряли…»
