Я выключила и легла.
– А проснулись от чего?
– Ночью безухинская Белка залаяла. Ну, это ничего, она иногда лает, не так часто. Федора говорит: «На кота Заболотского». Кот где, а собака где… Чего ей на него лаять? А тут тем более наоборот: вначале Белка залаяла, а потом Котяра заорал… Потом слышу: стекло зазвенело, закричали… Я встала, а света нету! Пока свечку зажгла, пока дошла… Там уже все собралися. Окно разбито. Гена лежит как мертвый, а Александр Павлович рядом сидит, пульс ему щупает. Все другие подойти боятся, не понимают, что произошло – стоят, смотрят.
– Прасковья Ивановна, а не заметили вы: все жильцы собрались там у Пафнутьевых? Все прибежали на шум или отсутствовал кто-то?
– Все пришли! Подожди, сейчас вспомню лучше. Безухин был, и мать потом подошла, Заболотский, Сковородникова, Родионовы оба были, Виталик, шофер, и жена подошла, Акиньшин был, со мной рядом стоял, Рыбкины все были, и дети прибежали даже, тоже в дверях стояли, Валя-библиотекарь была с мужем… Да, все были. У нас тут одиннадцать квартир всего.
– А дверь коридорную когда открыли?
– Ну, когда только шум послышался, дверь закрыта была. Я сразу посмотрела, как вышла в коридор, у меня ж свеча в руках: дверь закрыта. Что там за шум, думаю? Открыли сразу после того, когда «Скорая», а после нее сразу милиция приехала. А когда увезли Гену и милиционеры тоже уехали, наши разошлись все по квартирам, я опять закрыла. И вот только сейчас открыла тебе с Верой.
– Спасибо! – сказал Павлов и стал собирать свои бумаги.
Шел уже девятый час утра. Он заторопился: нужно было еще раз поговорить с Пафнутьевой.
«Не ушла ли? – подумал Павлов. – Она ж сейчас в больницу побежит».
Но женщина была еще дома. Она успела немного прибрать, бумаги на полу не валялись.
– Обнаружили какую-нибудь пропажу? – спросил майор.
– Нет, обнаружила находку! – вид у нее был встревоженный. – Не стала даже трогать до вашего прихода. Посмотрите сами!
Вера повела его в коридорчик и распахнула дверь в туалет. Помещение было небольшое: унитаз, железная раковина с краном, маленькая тумбочка в углу. На трубе висит половая тряпка, за унитазом стоит ведро. На тумбочке тоже какая-то тряпка валяется, всю тумбочку прикрывает…
Павлов вопросительно посмотрел на Пафнутьеву.
– Вот это! – она указала на тумбочку. – Это юбка какая-то. Но не наша, у нас такой не было!
Майор внутренне ахнул. Это была настоящая удача!
Надев перчатки, он аккуратно расправил юбку. Сильно поношенная длинная суконная юбка, в каких часто ходят старухи в Б.
– Вы раньше видели когда-нибудь эту юбку? – спросил он.
Вера замялась:
– Не знаю, конечно… Но вот что я думаю: у нас тут смешное приключение было под Новый год. Виктор Безухин постирал юбку матери – а Федоре Маркеловне за девяносто уже, юбка – название одно, ничего хорошего… Повесил во дворе, а она пропала. Снял кто-то, пьяница какая-то, мы так считали. Смеялись: кому ж такая юбка нужна-то! Может, и не та, но похожая была.
Майор взглянул на часы.
– Вера Петровна, а нельзя ли позвать Федору Маркеловну, да и Виктора Игнатьевича тоже (Безухина майор знал, тот в свое время ему немецкий преподавал). Пусть они посмотрят – может, узнают юбку.
Безухин с матерью пришли быстро. Оба были очень удивлены находкой. Старуха заволновалась.
– Моя это юбка! – восклицала она. – Вон и подол подшит зеленой ниткой, это я так подшивала, черных не было. Только она мне теперя не нужна, после пьяницы этой я ее не надену! Может, она заразная! Ее теперя сжечь надо в печке! А мне сын новую купит.
– Куплю, куплю, – соглашался Безухин. – Ты только не волнуйся, мать!
– Мы ее сами сожжем, Федора Маркелова, – согласился Павлов. – Только попозже. А пока она у нас будет как вещественное доказательство проходить.
Майор был очень доволен: ну вот и продвинулось такое сложное дело!
Глава 27
Майор проявляет осторожность
Когда Павлов подошел к своему отделению, его там уже ожидали жена Соргина Мария Борисовна и Евлампиев, а также с ними почему-то была молодая преподавательница с литфака Софья Мефодьевна Сковородникова.
Марии Борисовне об аресте мужа сообщила Сковородникова.
В эту ночь Софья Мефодьевна почти не спала. Все думала: звонить Марии Борисовне ночью или дождаться утра. Александр Первый сказал «позвоните утром», то есть нужно было дождаться девяти или хотя бы восьми…
Она позвонила в шесть. Оказалось, Мария Борисовна уже не спала и очень волновалась: куда же Шура пошел так рано? И записки никакой не оставил… Сонин рассказ (Сковородникова прибежала тотчас же) ее отнюдь не успокоил. Она стала звонить Евлампиеву, подняв с постели и его. Тот решил, что нужно сейчас же идти к Павлову. А Софья Мефодьевна увязалась с ними.
– Все, все в порядке! – воскликнул майор, едва увидев эту группу (они сидели на стульях в коридорчике перед его кабинетом). – Сейчас будем оформлять освобождение! – обращался он, конечно, главным образом к Евлампиеву.
Александра Первого привели по его приказу минут через десять. Александр Второй тотчас начал шутить по поводу костюма задержанного – полосатая ночная пижама.
– Симпатичный костюмчик ты выбрал для прогулки! Видно, спать к Пафнутьеву шел?
– Это мне здесь выдали, – с серьезным видом ответил Шура, – здесь такая форма, в полосочку, это всем известно.
– Материя только тонковата! Наверное, хорошо в обезьяннике топят?
– Сашка, хватит издеваться, он же и впрямь замерз! С четырех часов сидел! Это ж почти пять часов на холоде в легкой пижамке! – прервала Маша. – Шура, на, надевай, я захватила тебе свитер!
Все вытаращили на нее глаза.
– Маша, нет слов! Вот это предусмотрительность! – воскликнул Шура. – Но лучше бы ты захватила мне какие-нибудь штаны! Наверх у меня имеется куртка, а вот штанов нет.
– Что-то вы сильно развеселились, – прервал майор Павлов. – Еще документы не оформлены!
– На печального и вошь лезет, так что грустить вредно! – бодро ответил ему «зэк» в полосатых штанах.
Принесенный женой свитер он уже натянул на себя, а свою старую куртку повесил на специальную вешалку в углу – там и другие верхнюю одежду разместили. Стулья пришлось внести в кабинет из коридорчика, в кабинете на всех не хватило.
– О! В свитере тепло! – воскликнул Александр Павлович, удобно усевшись на стул. – Спасибо, Машенька! В свитере я еще одну ночь могу тут переночевать при необходимости. – И обратился к майору: – Алексей Иванович, как Пафнутьев? Есть ли надежда, что останется жив?
– Пафнутьев в реанимации, в себя не пришел, допрашивать нельзя. Но врачи уверяют, что жить будет. Вовремя вы подоспели, Александр Павлович! Каюк бы Пафнутьеву, если б не вы!
– Так вы поняли?! – воскликнул Александр Первый. – вы все-таки разобрались в том, как все это было!
– Конечно,
