смысла, направил дезинтегратор на гермоврата и выжег их. Перед нами открылся громадный сферический зал, в центре которого значился не менее массивный, простиравшийся от низа до самого верха решётчатый цилиндр с будто бы впаянным в его середину пульсирующим светящимся синим ядром исполинских размеров. Оно левитировало в пределах своей защитной оболочки, а от него в разные стороны шли множественные металлические проводящие конструкции, благодаря отдельным прозрачным частям которых можно было наблюдать сплошные или прерывистые энергетические потоки. Вокруг этого грандиозного сооружения, витая среди бронированных нагромождений, роились бессчётные полчища маленьких круглых дронов.
– Получай!!! – взревел Адам нечеловеческим голосом, выпуская гигантский белый луч из вдруг расширившегося почти вдвое ствола дезинтегратора.
Пронзив все попавшиеся на пути препятствия, луч впился в ядро, которое, мигнув, внезапно засветилось угрожающе-красным, а дроны, замерев на мгновение, ринулись на нас.
…
Всё застыло. Дроны. Потоки энергии. Ядро. Адам. Всё. Только я продолжал функционировать.
«Что теперь?»
Справа наметилось едва заметное движение. Что-то густое и чёрное вытягивается из пустоты. Оно льётся в неспешном течении прямо на занятую нами платформу, обретая отчётливо-расплывчатые черты. Двухметровый изящный силуэт, словно закутанный в теневой плащ. Безликий и бестелесный. Я уже видел его прежде. Лорд Эвелхейм Тархар.
Глава 20
– Добрый день, мистер Деллон.
Голос его, глухой и хриплый, каким-то немыслимым образом шедший прямо в меня, не нёс в себе враждебности. Напротив, звучал даже… участливо.
– Не такой уж добрый. – нервно пробормотал я, не решив ещё, как воспринимать это вторжение.
– Не стану спорить. – лорд подошёл, или подплыл, поближе. Я невольно шагнул назад. – Лучше скажите, что собираетесь с этим делать? – он указал расплывчатой рукой на орду дронов.
Этот вопрос тоже интересовал меня. Но в голову, затянутую пеленой тяжёлой боли, лезли вопросы совсем иного рода.
– Есть смысл что-то спрашивать?
Тархар, видимо, повернулся на меня. Два светящихся алых глаза появились на том месте, где должно было быть лицо, и тотчас же исчезли. По моей спине пробежала холодная волна.
– Нет. Скажите лишь, что намерены предпринять.
– Честно говоря, есть отчётливое желание превратить вас в глыбу льда.
– Это я знаю. – безразлично ответил Эвелхейм. – А помимо?
– Какой толк говорить об этом, если вы уже здесь?
– Действительно. – лорд как будто бы сокрушённо вздохнул. – Может быть, я недостаточно ясно выразился днём ранее?
– Я, лорд Эвелхейм Тархар, отныне и навсегда стану твоим кошмаром. Теперь этот мир – и твой тоже. – проговорил я въевшуюся в память намертво фразу.
– Мистер Джайс верно подметил.
– Что?
– Здесь нет прямой угрозы. Я не собираюсь вас убивать. Но, – он выдержал паузу. – Если вас убьёт Альтериум, вы сможете обвинить меня в этом. И будете правы.
Повисла тишина.
– Так… зачем вы здесь?
– Это не имеет значения. – отрезал Тархар. – Итак. Мистер Лост вступил в конфронтацию с ядром крепости. Ему понадобится ещё двенадцать секунд, чтобы окончательно расщепить его. Но если сейчас я снова запущу все процессы, дроны потратят полторы секунды на перемещение, после чего вас обоих не станет. Что вы намерены предпринять, чтобы завершить начатое?
– Но…
– Забудьте обо мне. Забудьте обо мне и думайте.
– Хорошо… – я закрыл глаза и попытался абстрагироваться. – Я… Это же камикадзе, верно?
– Допустим. И что?
– Мне не обязательно их уничтожать.
– Более того, если попытаетесь, непременно умрёте.
– Буду держать их на расстоянии.
– Каким образом?
– Круговыми волнами. Я буду отбрасывать их, пока мистер Лост не покончит с ядром.
– А дальше?
– Что-нибудь придумаю.
– И вам хватит на это сил?
Я заглянул внутрь себя. Тело горело, голова беспокойно позванивала. Но это меня не смутило. Я смог открыть глаза.
– Да.
Лорд не ответил. Его чернильное обличье начало стягиваться в пустоту.
– Откуда такая обходительность? – бросил я ему вдогонку. – При первой встрече вы были более фамильярны.
– Таковы правила. – промолвил Тархар, прежде чем окончательно исчезнуть.
Пространство задвигалось, сначала медленно, затем быстрее, вплоть до нормальной своей скорости. Я выскочил чуть вперёд, встав так, чтобы не задеть Адама, выбросил вперёд обе руки и обдал нависших над нами дронов волной морозной энергии, и те, влекомые ей и потерявшие управление, откатились назад. Ещё трижды я, стиснув зубы от жгучей боли, откидывал их прочь, прежде чем ядро, полностью побелев, взорвалось, унеся с собой и своих летучих защитников. Взрыв, верно, убил бы и нас, но Лост, схватив меня в охапку, успел выпрыгнуть из сферического зала.
Дальше тоже что-то происходило, но что именно – этого я сказать не мог. Адам как-то умудрился закрепить меня у себя на спине, где я и висел всё оставшееся время, в полубеспамятстве создавая тонкие ледяные барьеры, на автопилоте пытаясь защитить напарника от оказавшихся в тылу машин. Вряд ли я понимал, что делал. Вряд ли я понимал, откуда брались глухие звуки взрывов, визги механизмов, слепящие разноцветные вспышки. Похоже, я в принципе ничего не понимал. Мне нужна была перезарядка. Время, чтобы хоть сколько-нибудь прийти в себя. И это время, как ни странно, у меня было. Его мне дал этот странный человек с сиреневыми глазами, громивший, похоже, двигательные отсеки. Один за другим. Или мне это только казалось, и на самом деле он уже давно изменил планы. Я не мог этого знать, и меня это не беспокоило. Адамова сила не давала мне повода сомневаться в нём. Боль ушла куда-то вглубь, оставив тело в некоем состоянии отрешённости. Хоть оно и слушалось меня кое-как, оно будто бы мне не принадлежало, и я, наверное, не был против. Мне нужна была перезарядка. Время, чтобы хоть сколько-то прийти в себя. И это время, как ни странно, как ни удивительно, у меня было.
Взрывы. Кругом одни взрывы. Рушащиеся металлические конструкции, выбитые напрочь гермозатворы, развороченные устройства, впечатанные в стены роботы. Кажется, мы ускоряемся.
Небо. Затянутое тучами. Тонущее в струях проливного дождя. Таким я его ещё никогда не видел. Это нельзя было даже осмелиться сравнить с неопределённой дымкой пепла, что я видел раньше. Это была его настоящая эмоция, и о чём бы она ни говорила, я был с ней согласен. Меня вдруг охватило странное ощущение дежавю.
«Я уже видел всё это. Но где? Почему мне так знакомо это небо?»
И тут я вспомнил. Подземная обитель Теккенена. Та комната. Диван, а за ним – картина. Как он её описал?
«Слёзные болота. И дождь. Тот же самый. Как это возможно?..»
Дождь не имел ничего общего с тем дождём, что мне пришлось преодолеть днём ранее. Он был другим. Он не обращал землю в грязь, не лился из ниоткуда. Но он был сильнее, и сомнений
