прижимает меня к своей груди, запускает руку в мои мокрые волосы и целует.
Это не сладкий, нежный поцелуй, как прошлой ночью. Этот опустошающий. Требовательный. Обладающий. Такое же заявление, как и все остальное, самоуверенное заявление о том, что он может приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, и никто, черт возьми, включая меня, ничего не может с этим поделать.
Я никогда в жизни не была так зла.
— Ты самодовольный сукин сын! Шиплю я, отрываясь от его рта. — Убирайся!
— Если это то, чего ты хочешь.
— Да, это то чего я хочу!
— Хорошо. Но я заберу с собой несколько трупов.
— Знаешь что? Давай, убей меня! По крайней мере, тогда мне больше не придется иметь с тобой дело.
— Я говорил не о тебе, маленькая птичка. Я сохраню тебе жизнь, чтобы ты могла смотреть, как я сваливаю трупы всех твоих телохранителей в большую кучу и поджигаю ее.
Тяжело дыша и дрожа, я смотрю на него, мои руки прижаты к его массивной груди. Я пытаюсь оттолкнуть его, но это все равно что пытаться сдвинуть дом.
— Ты монстр.
— Да.
— Отпусти меня.
Глядя на меня сверху вниз полуприкрытыми глазами, он облизывает губы. Его голос становится хриплым. — Если я отпущу тебя, полотенце тоже упадет.
— Я ненавижу тебя!
— Понятно.
— Ты мудак!
— Виновен.
То, что он соглашается со мной, как он это делает, сводит меня с ума. — Вчера ты угрожал убить меня.
— Я решил, что есть другие вещи, которые я хотел бы сделать с тобой в первую очередь.
Тон его голоса не оставляет сомнений в том, что он имеет в виду. — Это просто ... тьфу! Ты больной, извращенный …
— Бла-бла-бла, да. Какими бы еще плохими словами ты меня ни собиралась назвать, да, ты права. Его голос понижается. — А теперь снова дай мне свой гребаный рот. Это все, о чем я был в состоянии думать последние двадцать четыре часа.
Он опускает голову, так что наши лица оказываются в дюйме друг от друга. Его пылающий взгляд впивается в мой.
— И поцелуй меня так, как будто ты это серьезно, или начнется подсчет трупов.
После этого он ничего не делает. Он просто остается неподвижным, глядя мне в глаза, одной рукой сжимая в кулаке мои волосы на затылке, а его сильная рука обвилась вокруг моей спины, прижимая меня к нему.
Он ждет, когда я поцелую его, ублюдок!
Мой шепот яростен. — Я не хочу тебя целовать.
— Если я прямо сейчас положу руку тебе между ног, я смогу доказать, что ты лжешь.
NАSА, должно быть слышит, как я скриплю зубами от гнева на всем пути в открытый космос.
Я имею в виду, он прав, но я скорее умру, чем признаю это. Вместо этого я пропускаю его комментарий мимо ушей.
— Хорошо. Я поцелую тебя. После этого ты уйдешь?
— Нет. Я просто не буду никого убивать. Сегодня вечером.
Я тяжело выдыхаю и закрываю глаза. — Откуда мне знать, что ты не передумаешь?
— Я даю тебе свое слово.
— Ты дал мне слово, что не причинишь мне вреда. С тех пор ты несколько раз угрожал убить меня.
— Это было до того, как я узнал, кто ты.
Я открываю глаза и смотрю на него. — Я все тот же человек.
— Не для меня.
Я получаю момент, чтобы изучить выражение его лица, затем говорю: — Это не просьба сохранить мне жизнь. Я знаю, тебя бы это не волновало. Но давай внесем ясность: я только что встретила Деклана. Я не видела свою сестру три года. Я не имею никакого отношения к ирландской мафии. Я не имею никакого отношения к тому, что случилось с твоим братом.
— Может быть, и нет. Но если с тобой что-нибудь случится, твоя сестра будет винить себя. Тогда она будет винить Деклана. Тогда его жизнь станет несчастной. Я хочу, чтобы он какое-то время был несчастен, прежде чем я убью его. Я хочу, чтобы он был настолько чертовски несчастен, что пожалел бы, что вообще родился.
Я на мгновение задумываюсь, затем неохотно признаю: — Твоя логика не отстой.
— Спасибо.
— Но ты действительно ожидаешь, что я все еще буду целовать тебя? Когда моя собственная смерть висит над моей головой?
— Прошлой ночью ты казалась очень способной на это.
Его глаза горят так горячо, что я вынуждена отвести взгляд. Он хватает меня за подбородок и поворачивает мое лицо обратно к своему. — Убеди меня не убивать тебя. Поцелуй меня так, словно на кону твоя жизнь. Потому что так оно и есть.
— Ты пытаешься заставить меня возненавидеть тебя? Предупреждение о спойлере: это работает.
Его глаза вспыхивают. Он рычит: — Мое терпение на исходе.
Мое сердце бьется как молот. Мое лицо раскраснелось. У меня сжимается желудок и сжимается грудь, и если бы у меня сейчас в руке был пистолет, я бы приставила его ему к подбородку и нажала на спусковой крючок.
Глядя ему в глаза, я говорю очень обдуманно: — Я делаю это только ради Кирана и Паука. И не забудь, что я сказала о моем призраке, который возвращается, чтобы преследовать тебя. Если тебе не понравится этот поцелуй, и я умру из-за этого, я буду преследовать твою высокомерную задницу до скончания веков.
Затем я поднимаюсь на цыпочки и целую его.
Он со стоном открывает рот и целует меня в ответ с удвоенной силой.
Я думаю, "месть" — это как раз то, что ему нравится.
Хотя я инициировала поцелуй, он берет верх через несколько секунд. Обхватив рукой мое горло, он другой рукой запрокидывает мою голову назад и углубляет свой поцелуй, удерживая мою голову на месте, пока я прижимаюсь к нему, отчаянно стараясь не издавать тихих звуков удовольствия, зарождающихся в моей груди.
Я должна напомнить себе, когда он проводит своим языком по моему, что это для Паука. Это для Кирана. Это и для меня тоже, но я все равно почти уже мертва.
Секунда за секундой этот поцелуй убивает меня. Когда бы он ни решил положить ему конец, я соскользну на пол и испущу дух у его ног.
Возможно, таков был его план с самого начала. Вот как он убьет меня.
Смерть от перегрузки эстрогеном.
— Ты такая чертовски сладкая на вкус, хрипит он, отстраняясь. Он дышит так же тяжело, как и я.
Я говорю еле слышно: — Это Twizzlers. Мы закончили?
— Ни единого чертова шанса.
Он снова целует меня, прижимаясь своими губами к моим, отпуская мою шею, чтобы запустить обе свои большие руки в мои волосы. Он прижимается ко мне и захватывает мой рот так жадно, что я снова
