Книга Убийство в доме викария - Агата Кристи

Я очень огорчился, увидев, в каком он состоянии. Руки у неготряслись, лицо нервно подергивалось. Судя по всему, ему полагалось лежать впостели – так я ему и сказал. Он настойчиво доказывал, что чувствует себясовершенно здоровым.

– Уверяю вас, сэр, я никогда не чувствовал себя лучше.Никогда в жизни.

Это так разительно противоречило действительности, что я ненашелся что ответить. Нельзя не почувствовать уважения к человеку, которыйгероически сопротивляется болезни, но Хоуз зашел слишком далеко.

– Я пришел выразить вам свое глубокое сочувствиеотносительно событий, имевших место в вашем доме.

– Да, – ответил я, – приятного в этом мало.

– Ужасно, ужасно. Кажется, они освободили мистера Реддингаиз-под ареста?

– Да. Произошла ошибка. Он, э-э, довольно необдуманнооговорил себя.

– И полиция окончательно уверилась в его невиновности?

– Безусловно.

– Могу ли я спросить – почему? Разве... то есть...Подозрение пало на кого-то другого?

Мне никогда бы и в голову не пришло, что Хоуз может такзаинтересоваться перипетиями расследования убийства. Может быть, причина в том,что сие произошло в доме священника? Он выпытывал подробности, как заправскийгазетчик.

– Не думаю, чтобы инспектор Слак посвящал меня во все своисоображения. Насколько мне известно, конкретно он пока не подозревает никого.Он занят расследованием.

– Да, да, разумеется. Но вы могли бы вообразить, что кто-тоспособен на такое черное дело?

Я покачал головой.

– Полковник Протеро не пользовался особой любовью, я знаю.Но убийство! Для убийства нужны очень серьезные основания.

– Надо полагать, – сказал я.

– А у кого могли быть настолько серьезные основания? Полициязнает?

– Не могу сказать.

– У него могли быть враги, если подумать. Чем больше яразмышляю над этим, тем более убеждаюсь, что у такого человека обязательнодолжны быть враги – у него была репутация сурового судьи.

– Думаю, могли.

– Вы еще сомневаетесь, сэр. Разве вы не помните? Он ещевчера утром говорил вам об угрозах этого самого Арчера.

– Да, теперь я припоминаю, – сказал я. –Разумеется, помню. Вы как раз стояли совсем рядом с нами.

– Да, и я слышал его слова. Невозможно не подслушать – такойуж у него был голос. Очень громкий голос. Я помню, что на меня произвелибольшое впечатление ваши слова. Вы ему сказали, что, когда настанет его час, кнему могут тоже проявить справедливость вместо милосердия.

– Разве я так сказал? – спросил я, нахмурившись. Сам япомнил собственные слова несколько иначе.

– Вы сказали это так внушительно, сэр. Я был потрясен.Справедливость может быть ужасной. И подумать только: бедного полковника такскоро постигла смерть. Поневоле поверишь в предчувствия.

– Никакого предчувствия у меня не было, – отрезал я.Мне очень не по душе склонность Хоуза к мистицизму. В нем есть что-то отдуховидца.

– А вы сообщили полиции про этого Арчера, сэр?

– Мне о нем ничего не известно.

– Я имел в виду то, что вам сказал полковник Протеро, чтоАрчер ему угрожает. Это вы им передали?

– Нет, – медленно произнес я. – Не передал.

– Но ведь вы собираетесь это сделать?

Я не отвечал. Вызывать гонения на человека, который ужепострадал от рук закона и правопорядка, – это мне не по душе. Я незаступаюсь за Арчера. Он закоренелый браконьер – один из тех развеселыхбездельников, которые водятся в любом приходе. Но что бы он там ни сказанулсгоряча, когда его посадили, это еще не значило, что, выйдя из тюрьмы, он всееще будет лелеять планы мести.

– Вы слышали наш разговор, – сказал я наконец. –Если вы считаете своим долгом сообщить полиции, можете это сделать.

– Лучше, если вы это сделаете сами.

– Возможно, но, по правде говоря, я этого делать несобираюсь. Не хотелось бы помогать затягивать петлю на шее невиновного.

– Но если это он застрелил полковника Протеро...

– Вот именно, если! Против него нет никаких улик илипоказаний.

– Он угрожал.

– Если говорить начистоту, угрожал не он, а полковникПротеро. Полковник Протеро грозился показать Арчеру, чего стоят его разговоры омести, если он попадется еще раз на браконьерстве.

– Мне непонятно ваше отношение, сэр.

– Вот как? – устало сказал я. – Вы человекмолодой. Вы ревностно боретесь за справедливость. Когда доживете до моеговозраста, вы и сами будете снисходительнее и предпочтете толковать сомнения впользу обвиняемого.

– Дело не в том – то есть...

Он замолк, и я посмотрел на него не без удивления.

– Вы сами, вы никого не подозреваете, не предполагаете, ктоубийца, я хотел спросить?

– Боже упаси, нет.

– А о причинах убийства?.. – настаивал Хоуз.

– Ничего не знаю. А вы?

– Я? Что вы, нет. Просто полюбопытствовал. Может быть,полковник Протеро поделился с вами, упомянул в частной беседе...

– Его «частная беседа»! То, что он сказал, от слова до словаслышала вчера утром вся улица.

– Да, да, вы правы. Так вы не думаете про Арчера?

– Полиция вскорости будет знать про Арчера все, чтонужно, – сказал я. – Если бы я собственными ушами слышал, как онугрожает полковнику Протеро, это было бы другое дело. Но можете быть уверены,что, если он и вправду угрожал полковнику расправой, его слышало полдеревни, идо полиции это дойдет своим чередом. Но вы, естественно, вольны поступать пособственному разумению.