мечтаний.
— Как вам удалось заставить Перлу продать акции?
Родриго взглянул на Эсмеральду. Она уже отошла от шока, явно недовольная происходящим.
— Перла не так уж и доверяет матери, как все полагали. Несколько лет назад я помог ей нанять независимого финансового консультанта. Когда он просветил ее о том, что Кармелина пыталась получить доступ к ее трастовому фонду, Перле, наконец, надоело плести интриги. Она захотела уйти. Впрочем, ее никогда не привлекали игры, в которые играет ее мать. Она не такая, как Оникс.
— К счастью для Перлы и тебя, — заметил Октавио и, попрощавшись, направился к выходу из отеля.
Остались только Родриго и Эсмеральда.
— Я надеюсь, ты счастлив. — Она скрестила руки на груди.
— Почему ты злишься на меня? Я думал, ты будешь рада услышать, что Кармелина больше не контролирует компанию.
Не говоря ни слова, Эсмеральда направилась к маленькой комнате. Родриго молча последовал за ней, уверенный в том, что ей будет неприятно все, во что бы он ни ввязался. Как только они оказались в комнате, Эсмеральда повернулась к нему лицом. Ее глаза были полны ярости.
— Как ты допустил то, что я на протяжении десяти лет была уверена, что ты предпочел мне моего отца? Как ты мог, Родриго?
Он запнулся, когда до него дошел смысл сказанного ею. Значит, ей все известно.
— Ивелисс не должна была ничего рассказывать! — воскликнул он в смятении. — Ты никогда не должна была узнать. Я пытался уберечь тебя, защитить от грязной лжи и интриг, всей этой мышиной возни.
Родриго посмотрел на Эсмеральду, и ему вдруг показалось, что она увидела сокрушение в его глазах. Он понял, что скрывать это и далее у него не получится. Да и сил не осталось.
— Ты действительно все это время позволял мне верить тому, что выбрал его в тот момент, когда я больше всего нуждалась в тебе? Что я для тебя ничего не стою? — Эсмеральда покачала головой, из ее глаз брызнули слезы.
Боже, как же он все усложнил!
— У меня не было выбора, Эсмеральда. — Теперь его гнев и негодование хлынули наружу. — Впрочем, ты, как и все остальные, предпочла поверить, что я холодный, эгоистичный ублюдок.
Эсмеральда вздрогнула от его слов, но быстро взяла себя в руки.
— А тебе не кажется, что мы все так думаем, потому что ты показываешь себя именно с этой стороны, а, Родриго? Тебе нравится быть мучеником. Ведешь себя так, будто никому нет до тебя дела. Будто Родриго Альманзар пытается выстоять один против всего мира. Может быть, люди судят о тебе так потому, что никто из нас по-настоящему тебя не знает? Ты ведь никогда никого не впускаешь?
— Я впустил тебя. — Голос Родриго стал едва узнаваем.
От этих слов из горла Эсмеральды вырвались рыдания. Когда Родриго потянулся к ней, она подошла к нему. Он прижался губами к ее губам в неистовом поцелуе, со всей очевидностью ощущая, что хватается за последний шанс, который когда-либо ему выпадал, прикоснуться к ней. Она открылась ему, будто нуждалась в нем так же отчаянно, как и он в ней. Правда, еще через мгновение, покачав головой, оттолкнула его.
— Нет, не могу. Я занималась этим всю неделю. Позволяя моим чувствам предать забвению то, как тяжело было потерять тебя. Как больно сознавать, что моей любви к тебе оказалось недостаточно. И никогда не будет достаточно.
— Эсмеральда, я люблю тебя!
Эти слова словно вертелись на кончике языка.
Она зажмурила глаза, будто ей было невыносимо слышать эти слова.
— Не говори так. Не говори мне этого, ведь ты скрывал от меня правду. Любовь — это не просто желание и похоть, это доверие и партнерство, Родриго. Мой отец годами внушал моей матери, что любит ее, а потом позволил ей узнать из новостей, что женился на другой. Повернулся к ней спиной, даже ничего не объяснив. — Эсмеральда вытерла щеки, мокрые от слез. — Ты говоришь, что любишь меня, но при этом за последние двадцать четыре часа позволил мне оставаться в неведении относительно ситуации, которая ко мне имеет самое непосредственное отношение. Это могло бы определить мое будущее.
Неприкрытая боль в ее голосе ранила Родриго.
— Я просто не хотел тебя волновать. Кармелина — гадюка, и ее не будут мучить угрызения совести. Я лишь хотел избавить тебя от необходимости иметь с ней дело.
Эсмеральда горько рассмеялась.
— Слушай, Родриго, думаешь, я не знаю, что собой представляет Кармелина? Эта женщина запретила мне навещать отца, когда он умирал в больнице. Если бы не ты, я бы узнала о его смерти из некролога. — Эсмеральда выглядела измученной, невероятно уставшей. — Я не ребенок, Родриго. Знаешь, почему я решила претендовать на должность генерального директора? Да, я хотела занять свое место, это правда. Мне выпал такой прекрасный шанс сформировать собственное видение. Кроме того, я хотела отобрать этот шанс у тебя.
Родриго выпрямился, хотя в его животе осел страх.
— Мне было так больно. Двое мужчин в моей жизни всегда предпочитали мне свои проклятые угловые офисы. Так что да, я хотела отыграть это у тебя. — Ее голос звучал тихо, она была уязвлена. Но даже когда ее слова достигли своей цели и словно пробили дыру в его груди, ему было больно не за себя, а за нее. — Мой отец со своими играми превратил всех в пешек. Правда, теперь я понимаю, что ему нечего было предложить. Единственной любовью моего отца была «Самбрано». Я заслуживаю того, кто разглядит во мне равного себе.
— Видишь ли, Эсмеральда, работа — это все, что у меня есть, — выдавил он и увидел, как последний луч света погас в ее глазах.
— Это ложь, в которую ты слепо веришь. Смотри, чтобы не стало слишком поздно все это осознать. Ты рискуешь оттолкнуть от себя всех, кто тебя любит.
С этими словами Эсмеральда, не оглянувшись, покинула Родриго.
