это делать, Бханте в течение нескольких недель осматривал местность. Он ночевал в разных местах, ища хорошее место, удалённое от человеческой суеты и с ручьем поблизости.
Если Бханте обнаруживал раненое животное, он помогал ему, если мог. Однажды он заботился об умирающей обезьяне. Его сострадание распространялось даже на комаров и клещей — он позволял им пить свою кровь и не позволял другим монахам снимать их с кожи за него. Он чувствовал себя лишь одним из тех разнообразных существ, кто хочет жить без конфликтов и хочет быть свободным от страданий. (Тем не менее, он не приветствовал собак возле своих кути, так как они были одомашненными, а не естественными для леса, и пугали других животных, шумели и, вероятно, вредили жилищу и его окрестностям). Бханте сказал, что когда человек понимает страдание, он сознаёт, что в мире нет ни одного существа, которое не нуждалось бы в сострадании.
С годами Бханте Ньянадипа приобрёл множество навыков, помогающих ему выжить в джунглях, в основном путём проб и ошибок. Он понял, как найти хорошее место для ночлега, как быстро построить укрытие или кути, и как найти воду, если поблизости не было ручья. Он узнал о целебных свойствах растений и корней, о том, как оказывать первую помощь, используя листья и ветки, и как справляться с опасными животными. Городские врачи, наверное, были бы шокированы, увидев какие-то свёрнутые листья или липкие и вонючие снадобья, которые он использовал для лечения ран, но они и впрямь помогали ему. И всеми своими знаниями и навыками он охотно делился с другими монахами, если возникала необходимость или если они просили его совета. Не получится вести простую жизнь в лесу лишь со знанием писаний; необходимо обладать практическими знаниями о том, как устроен мир природы.
Находясь в Лаггале, Бханте страдал от вспышек малярии три или более раз. Но даже в такие моменты он был особо терпелив и спокоен в отношении своего состояния. Однажды, испытывая слабость от малярии, он шёл с другим монахом и в какой-то момент вынужден был остановиться. Не говоря ни слова, Бханте снял одежду, затем лег на голый камень рядом с ручьем и, предоставив своему телу делать то, что нужно, вызвал рвоту и испытал приступ тяжёлой диареи. Он спокойно выбрал это место у ручья, чтобы свести к минимуму трудности, связанные с уборкой после бурной чистки организма.
Бханте также доказал свою стойкость, когда испытывал физическую боль. В такие моменты он никогда не жаловался, а терпеливо переносил её. Особенно он проявил эту стойкость после неприятного случая со слоном в 1993 году, и он перенёс много других травм и падений, — неизбежных, учитывая его образ жизни — но он всегда продолжал идти вперёд, даже когда ему было более семидесяти. Как уже отмечалось, его мало беспокоили комары, он отказывался от сеток, а когда его кусали другие существа, даже те, чьи укусы причиняли сильную боль, он никогда не вскакивал и не пугался. Он просто удалял животное со своего тела и продолжал заниматься своими делами, что производило огромное впечатление на всех, кто мог стать свидетелем такого события. И это терпеливое перенесение телесной боли и дискомфорта сохранялось даже тогда, когда он был сильно болен раком перед своей кончиной.
Бханте трижды кусали ядовитые змеи (он сказал, что змеи обычно не опасны). В двух случаях укусы вызвали лишь небольшой отёк, но в третий раз его нога сильно распухла. Он купался в реке и, когда подходил к берегу, заметил свернувшуюся змею, которая, видимо, охотилась на лягушек у береговой линии, и змея укусила его. Помимо неудобств, связанных с сильно распухшей и болезненной ногой, Бханте выжил без каких-либо опасных последствий.
Леса были его домом, и он знал своё обиталище. Он знал в мельчайших подробностях их тропы и дорожки и мог с большой точностью описать джунгли другим монахам, рассказывая им, какие деревья находятся в том или ином месте, сколько их, какой они формы, подобно тому, как домохозяин мог бы описать свою собственную квартиру. И монахи находили его описания очень ясными и лёгкими для понимания.
Однажды к Бханте приехал один из его давних приверженцев из Коломбо. Люди в городах, конечно, привыкли к удобствам и комфорту; они всегда стремятся к разного рода роскоши. Зная, откуда родом этот человек, Бханте сказал ему, что хочет показать ему большую роскошь, даже лучше той, что он смог получить в Коломбо. «Пойдём со мной, и ты увидишь, какую роскошь я могу позволить себе здесь». Человеку стало любопытно: «Какие удобства можно найти в этом глухом, тёмном лесу?» Пройдя некоторое расстояние, Бханте указал на бетонный бассейн с водой, набранной из близлежащего ручья. «Вот она — живительная, чистая, прохладная вода в джунглях!». И он не ошибся — такая вода была тем, чего не могли себе позволить жители Коломбо. «Это и в самом деле роскошь!» — признался мужчина.
Один со слонами
Как мы убедились, Бханте Ньянадипа не боялся диких животных. Он говорил монахам, что им не следует бояться змей, поскольку они не агрессивны. Большинство змей безобидны, но даже те, которые не безобидны, не желают никому зла и кусают только тогда, когда чувствуют угрозу. Живя осознанно в лесу и дружелюбно относясь ко всем окружающим его существам, монах должен чувствовать себя достаточно безопасно. Однажды его спросили: «Вы боитесь змей?». Он ответил: «Да, но я не боюсь этого страха». А что касается крокодилов, — он видел их много в Бундале и других местах — он уверенно сказал, что они не нападут на монахов. Но кое-кого всё же стоит опасаться…
Для Бханте Ньянадипы видеть слонов было обычным делом, поскольку они были важной частью его среды обитания. Со временем он поборол страх перед слонами и стал довольно хорошо разбираться в них, — как они ведут себя, каковы их сильные и слабые стороны и т. д. — и знал он так много, что даже работники лесного хозяйства приходили к нему за советом. Он очень любил слонов, и почти всегда слоны были добры к нему.
И он научился правильно вести себя в их присутствии, став способным спокойно ходить среди них, с доброжелательным сердцем. Наблюдая за их поведением, он также мог в какой-то степени понять их намерения. Но когда другие люди видели Бханте среди слонов, — даже в больших группах, до двадцати особей — они тревожились о его жизни
