именно так». И это всё решило. Молодому монаху ничего не оставалось сделать, как оставить Бханте в тёмном лесу и вернуться в кути для ночного отдыха.
Этот забавный случай демонстрирует решимость Бханте Ньянадипы жить так, как он выбрал, его упорство быть полностью независимым, даже если за это приходилось платить, например, сном под дождём. Он закалил себя до такой степени, что мог выжить без крыши над головой.
Точно так же Бханте мог переносить голод, если это было необходимо. Он продолжал воздерживаться от пищи один или даже два дня в неделю (хотя для энергии он ел немного сахара) — эту практику он начал в Бундале, чтобы освободить себя от общения с деревенскими жителями в эти дни. Благодаря такому уединению он мог глубже работать над своей практикой пустоты (suññata).
Такой пост помогал научиться переносить физическую уязвимость, ведь во время прогулок по джунглям можно заблудиться или не найти ночлег вблизи деревни, а значит, потерять возможность для piṇḍapāta. Бханте научился не беспокоиться о том, когда и где он будет есть, и всегда был готов к голоду.
“Что же я буду есть? Где же я буду есть?
Дурно провёл я прошлую ночь! Где же эту ночь придётся провести мне? ” –
Пусть ученик, странствующий без крова,
Поборет эти сомнения и печали.
— Сн 4:16.6 (пер. Н. И. Герасимова)
Также, если не было другого выхода, Бханте брал воду из пересыхающих ручьёв, в которых оставались лишь небольшие лужицы. Если пена покрывала поверхность, он брал пластиковый стаканчик и пытался набрать воду снизу. Конечно, она была непривлекательной и ужасной на вкус, но его это не беспокоило.
Бханте, безусловно, глубоко заботился о других монахах. Не столько для того, чтобы помочь им справиться с физическим дискомфортом, сколько для того, чтобы помочь им сохранить чистоту и простоту их практики — помочь им справиться с экзистенциальной болью и в конечном итоге преодолеть её. “Засыпать экскременты сахаром” — это не избавление от боли или дискомфорта; но глубоко заглянуть в эти сложные качества жизни, изучить их и их происхождение такими, какие они есть на самом деле, а затем мужественно справиться с ними — это может принести значимое облегчение.
Однажды Бханте встретил в лесу Лаггалы монаха, который расширял кути и пытался сделать его более привлекательным. Бханте усомнился в необходимости такого комфорта, и когда он рассказал об этой встрече другим монахам, они указали ему на то, что в наше время монахи действительно хотят уходить в лес, но не хотят сталкиваться с неудобствами. Бханте мог выжить в лесу с пластиковым или смоляным листом над головой, но тем молодым монахам нужно было много “вещей” и большие крепкие “коттеджи”.
В ответ на это Бханте указал, что хорошо построенные и красивые кути привлекают посетителей, которые приходят полюбоваться изваяниями монахов. Но это нехорошо; монахи не должны привлекать людей туда, где они живут, и не должны приглашать мирян глядеть на свои красивые жилища. Лучше было бы вдохновить их ценить и восхищаться простотой и отрешённостью.
Всегда поощряя монахов практиковать в лесу, Бханте Ньянадипа говорил, что они должны использовать “естественную дуккху”, а не “сверхдуккху”. Он имел в виду, что они не должны возлагать на себя дополнительное бремя. Это лишнее бремя приходит с накоплением “вещей”, стремлением к “вещам”. С увеличением имущества появляется больше беспокойства, страха и боли. Бханте посоветовал монахам отказаться от всей этой “сверхдуккхи”. Когда лишний груз отброшен, остаётся “естественная дуккха” — неприятности, с которыми мы сталкиваемся, живя в лесу: комары и другая живность, жара и холод, жёсткая кровать, одиночество, страх, необходимость идти пешком для piṇḍapāta и т. д. Это естественное страдание, от которого мы не можем отказаться по своему выбору или желанию, но лишь поняв его природу.
Когда он слышал о монахах, использующих эти уединённые кути, особенно те, которые построил он сам, он искренне радовался. Однажды Бханте побудил молодого монаха построить кути в том месте, где было построено одно из его собственных, но впоследствии разрушилось. Монах был удивлен этим, поскольку он не был знаком со строительством кути или пребыванием в таких отдалённых местах. Но он очень уважал Бханте, поэтому, не раздумывая, переехал туда, построил кути и прожил в нём некоторое время. Однако через несколько месяцев он покинул жилище после страшной встречи с огромной коброй. Он колебался, но в конце концов собрал свои вещи и уехал. Позже, когда монах и Бханте встреитилсь, Бханте спросил монаха, живёт ли он всё ещё в том кути. Монах рассказал ему о встрече с коброй, и Бханте тут же пристально посмотрел ему в глаза и сказал: «Ты не должен уходить! Ты должен оставаться в своём кути. Если ты не можешь противостоять страхам, как ты можешь рассчитывать на просветление?!». Упрёк был принят близко к сердцу, и молодой монах решил не повторять своей ошибки: он снова отправился в лес, на этот раз с большей решимостью.
Один с природой
Бханте Ньянадипа был почитателем природы и животных. Когда строились кути, он подчёркивал необходимость сохранить как можно больше деревьев. Он не вмешивался в мирские дела людей и точно так же не хотел вмешиваться в мир природы. Чем меньше его влияние на лес, тем лучше. И идея трёхстенного кути, которую он позаимствовал у своего старого друга Бханте Ньянасуманы, заключалась в том, чтобы постоянно видеть лес. Бханте Ньянадипа сказал, что это создавало ощущение, будто человек живёт под деревом. И поскольку стены кути строились из грязи, это постоянно напоминало о том, что со временем они вернутся в лоно природы и не оставят практически никаких следов своего существования. Как монахи, бродящие по лесу, оставляют мало следов, так и их кути не должны оставлять следов после себя.
Бханте никогда не требовал от жителей деревни, чтобы для него построили кути. Он говорил, что не нужно беспокоиться о жилище, так как в лесу хватает места, и монах может спать под деревьями. В своих странствиях Бханте просто следовал карте и приходил к месту, которое могло быть достаточно уединённым для него. Или, когда он прибывал в деревню за подаянием, он спрашивал у жителей о пещере поблизости, где он мог бы остановиться. Если таковая имелась, он перебирался туда, а если нет, жители предлагали ему место в деревне (от которого он обычно отказывался) или предлагали построить ему кути. Но прежде, чем они начинали
