именно привело Гоголя к смерти, не представляется возможным. Это мог быть рак желудка, язва желудка, язва двенадцатиперстной кишки или какое-либо иное заболевание. Несомненно, строгий пост был вызван психологическими причинами. Это обычный симптом при депрессии. Последняя могла быть вызвана как религиозными исканиями Гоголя, осознанием собственной греховности, скрытым гомоэротическим комплексом, так и, наоборот, творческим кризисом, осознанием творческой неудачи второго тома «Мертвых душ», где Чичиков должен был духовно переродиться и стать положительным героем. И, несомненно, Гоголя глубоко потрясла смерть Екатерины Хитрово, что и спровоцировало тяжелейшую депрессию.
Николай I
Император Николай I (1796–1855) был третьим сыном императора Павла I и императрицы Марии Фёдоровны. Всю жизнь он боролся с революциями в Европе и мечтал сокрушить Османскую империю и установить контроль над Константинополем и Проливами. Однако оказался плохим дипломатом. Начиная в октябре 1853 года очередную войну против Турции, Николай не предвидел, что на помощь туркам придет мощная коалиция Англии, Франции и Пьемонта, стремившиеся избавиться от гегемонии России в континентальной Европе и не допустить, чтобы ей досталась основная часть османского наследства. По тем же самым причинам Австрия, которой Николай совсем недавно, в 1849 году, помог подавить Венгерское восстание, и Пруссия объявили нейтралитет, отнюдь не дружественный России. С Крымской войной нередко связывают и смерть императора. Он скончался «в двенадцать минут первого часа пополудни» 18 февраля (2 марта) 1855 года. Согласно официальной версии, смерть наступила вследствие пневмонии, поскольку Николай простудился, принимая парад в лёгком мундире, когда уже был болен гриппом. В обществе распространялись слухи о самоубийстве. Будто бы император был сильно расстроен неудачами русских войск в Крыму и предпочел покончить с собой, сознавая неизбежность поражения в войне и не желая присутствовать при подписании унизительного для России мира. Болезнь началась на фоне неутешительных известий из осажденного Севастополя и обострилась после получения известия о разгроме генерала Хрулёва под Евпаторией, что было воспринято как предвестие неизбежного поражения в войне, пережить которое Николай, по складу его характера, якобы не мог. Однако подобная версия не кажется основательной. Да, к началу марта 1855 года русские войска в Крыму потерпели ряд чувствительных поражений. Но русская полевая армия в Крыму не была разгромлена, и падение Севастополя не казалось делом ближайшего времени. А на Кавказе русские вполне успешно сражались против турок. Исход войны оставался неясен: то ли под воздействием союзных бомбардировок и штурмов защитникам Севастополя придется оставить город, то ли, наоборот, союзные войска, жестоко страдавшие от эпидемий, вынуждены будут все-таки прекратить осаду и убраться из Крыма. Частная неудача под Евпаторией, где корпус С.А. Хрулёва потерял всего 769 человек, включая 168 убитых, вряд ли могла произвести на Николая столь неизгладимое и мрачное впечатление, что он решился покончить с собой.
Николай I. Гравюра 1852 г.
С определенностью можно сказать, что лёгкий грипп у царя начался 27 января и заметно усилился в ночь на 4 февраля, причём днём уже больной Николай отправился на развод войск. После этого он ненадолго слег, но быстро пошёл на поправку, и 9 февраля, несмотря на возражения врачей, в 23-градусный мороз без шинели отправился на смотр маршевых батальонов. То же повторилось 10 февраля при ещё более жестоком морозе. После этого болезнь обострилась, несколько дней Николай провел в постели, но могучий организм взял верх. 15 февраля он уже работал весь день. Хотя еще вечером 14 февраля прибыл курьер с сообщением о поражении под Евпаторией. 17 февраля состояние императора неожиданно и резко ухудшилось, а утром 18 февраля наступила мучительная агония, продолжавшаяся несколько часов. Император при приближении смерти сохранял полное самообладание. Он успел проститься с каждым из детей и внуков и, благословив их, обратился к ним с напоминанием о том, чтобы они оставались дружны между собой.
Согласно немедленно распространившемуся слуху, императору по его просьбе дал яд лейб-медик Мандт. Великая княгиня Мария Павловна прямо обвиняла Мандта в отравлении её брата. Николай запретил вскрытие и бальзамирование своего тела.
Однако есть доказательства естественного характера смерти Николая, в частности, подробные записи в дневнике, сделанные цесаревичем Александром Николаевичем о болезни отца, который, по его словам, заразился гриппом, а «17 февраля произошёл, по-видимому, отёк лёгких, Николай I начал задыхаться и вскоре умер». При этом в дневнике нет никаких следов, что это были позднейшие записи, заменившие первоначальные. Тот факт, что лейб-медик М. Мандт вскоре после смерти Николая покинул Россию, вовсе не свидетельствует, что он дал яд царю и боялся разоблачения, как на том настаивают сторонники версии самоубийства, на самом деле ни о чем не может свидетельствовать. После смерти своего главного пациента лейб-медику нечего было делать в России, где его репутация была безнадежно испорчена. Ведь Мандт не предотвратил смерть императора, хотя мог бы, казалось, настоять, чтобы недолечившийся царь не выезжал на парады.
Князь Д.М. Голицын вспоминал: «17-го февраля я был приглашен на вечер к г-же Скрипицыной, которая находилась при детях Наследника в качестве гувернантки, жила в Зимнем дворце со стороны Адмиралтейской площади, у Салтыковского подъезда… Начались танцы, как вдруг вбегает к нам весьма растревоженный Адам Олсуфьев (состоящий тогда ординарцем при Государе Наследнике), бывший этот день дежурным при Великом Князе, и объявляет нам, что Государь так плох, что Мандт теряет всякую надежду… Сам доктор Мандт, как оказалось потом, лечил Государя один, без консилиума, какими-то порошками своего изготовления и не предвидел той опасности, которая представилась впоследствии…»
Граф П.Д. Киселев, присутствовавший при кончине императора, вспоминал: «18 февраля 1855 года. Судьба свершилась. Я поцеловал теплою еще руку покойного, ныне усобшаго Императора-Милостивца… 31 Генваря, при моем Докладе, Государь изволил мне сказать с обыкновенною Его приветливостью: “Ты ведь не забудешь, что нынче понедельник и что мы обедаем вместе”. Я отвечал, что простудился и опасаюсь быть неприятным гостем для императрицы. На что Государь возразил: “Я тоже кашляю, жена с нами обедать не будет, и мы вдвоем будем кашлять и сморкаться”…
Николай I на смертном одре. Литография В.И. Гау
15-го, при моем выезде я желал видеть Кн. Долгорукова (Василий Андреевич – военный министр) и Орлова, дабы узнать о состоянии здоровья Его Величества, ибо в воскресенья Государь докладов уже не принимал и лежал в постели. Оба мне сказали, что болезнь серозная, но что прямой или положительной опасности нет. В четверг, 17 февраля, я поехал во Дворец, дабы от камердинера узнать о состоянии Его Величества – ответ был довольно темный –
