старику точно родственник. Со стороны отлично было видно, как они одинаково жестикулируют, щурятся, вытягивают руку с кольцом. И даже то, что у Лихого сломан нос, делало его похожим на старика. Наверняка в молодости старик тоже был драчуном.
О чем они говорили, конечно, не услышишь, а Мышка хотела бы знать. Если бы Берта вдруг появилась, Мышка тоже бы не стала ни с кем ей делиться. Вот и этот старик собирался заграбастать Лихого себе. Как в детстве, когда Димитра отбирала у Мышки куклы и красивые камешки. Мышка хмурила лоб и пыталась придумать, как ей поступить. У них было так много планов. Перестроить дом, чтобы стал удобным. Сад, парк, озеро, все требовало внимания и усердных рук. И вот теперь Мышка всем своим существом чувствовала, что планам не суждено сбыться.
В крушении планов виноват этот старик. Прямо сейчас он предлагает Лихому другое будущее. Не клумбы и грядки, а что-то недоступное Мышке. Опасное и злое. Лихой поймал взгляд Медды и повернулся к ней лицом. Улыбнулся и помахал рукой, чтобы подбодрить. Он не рассказал ей о похитителях и теперь Медда злилась на его деда. Которого сам же Лихой вызвал на подмогу. Злилась настолько заметно, что дед несколько раз провел рукой по затылку, словно снимая эмоции маленькой Медды.
Собственно, ничего важного Лихой с дедом не обсуждал. Словами, по крайней мере. Но Лихой чувствовал, как по телу одна за другой пробегают волны. Горячая, холодная, ледяная, колючая, мягкая, шершавая. Позвоночник то звенел, как тоненькая струна, то превращался в ствол дерева, то становился обоюдоострым мечом. Руки и ноги немели, Лихой видел их и не ощущал. Неожиданно он весь обрастал черной густой шерстью, не по-настоящему, только в чувствовании, голова вытягивалась в волчью морду, кажется, даже хвост бил по икрам. Все это еще придется осознать. Пока же Лихой помалкивал, впитывая то, что дед хотел передать ему. Силу, властность, волю, магию.
— Я принадлежу Медде, я люблю ее больше жизни, она моя жена, — Лихой специально повторил, потому что волчья лапа сжала сердце, желая выдавить из него все привязанности. — Не делай так.
— Она не пара волку.
— Я открылся тебе не для того, чтобы выслушивать советы по поводу моей женщины.
— Ты дерзок, волчонок. Не по годам.
— Я хочу понять, как тут все устроено, в этом мире, чтобы глупо не попасться, чтобы суметь защитить себя и свою женщину.
— Это слишком маленькая цель для наследника.
— Мне плевать. Я вряд ли буду идеальным наследником. Биться за власть не по мне.
— Ты уже наследник. Или ты берешь власть, или тебя убьют.
— Кто? Кто меня убьет? За что? Просто потому, что я твой внук?
— Ты все узнаешь, Дэн. Скоро.
— Дэн? — Лихого мало кто звал Дэном даже в детдоме. Хотя попытки бывали и Лихой резко их пресекал, считая, что это собачья кличка.
Однажды сцепился со старшеклассником, который, проходя мимо, больно щелкнул его по затылку и заявил, что Дэн ему должен денег. С разворота Дениска вдарил ему ногой, куда уж достал, подпрыгнул и кулаком заехал в скулу. Их разнимали человек пять. Старшеклассник уже через десять минут закрылся руками и вопил как девчонка. Мудрый СемПет отвел тогда Дениску в школу бокса, сразу после драки, как был, со сжатыми кулаками и в порванной рубахе. Недолго Дениску звали Боксер, а после первых побед приклеилась кличка Лихой и заменила имя и фамилию.
Старый Вурлик вообще не мог знать, что он Денис Волков. Но сказал Дэн. Выходит, здесь его звали так же? Волчонок Дэн? Интересное совпадение. Лихой придурковато почесал затылок. Он уже не пацан, не кинется в драку за Дэна. Да и вообще стоит быть похитрее, уточнить, чем славная малышка Медда не понравилась деду. Причем, с первого взгляда не понравилась. Подумаешь, домовая фея. Лихой толком и не понял, за что фея отвечает? Умеет приспособы домашние сооружать? Типа душа, что Медда изладила? Она, получается, как и сам Лихой, своей силы не понимала и что делать с силой не догадывалась.
— Хорошо, — вдруг сказал дед. — За ней будет присмотр. Но ты уедешь со мной.
— Что еще за присмотр? Если ты этих клоунов имеешь в виду… Я им не доверяю. Цветы у них там порасцветали, свечки зажглись. Привели в усадьбу лазутчика. Хотя плюс от его шпионских действий имеется. Меня похитили и я узнал про тебя.
— Кто похитил?
— Откуда мне знать? Спасибо, что память не смогли стереть. Бронзовая бляха была, это успел заметить. Узнать, если увижу, не смогу. Но по голосу пойму. По запаху, — Лихой сам удивился тому, что сказал. По запаху он узнает, ну дела. На обоняние никогда не жаловался, но теперь, после дедовой процедуры, все чувства обострились. Нюх, зрение, слух. — Они боялись, что ты про меня поймешь. Что я сюда попал. Или вернулся. В усадьбе хотели спрятать. А я сделал наперекор. Выскочил из усадьбы. Ты как меня почуял? Через кольцо?
— Через кольцо, — кивнул дед.
— Занятно. Меня, в самом деле, узнали бы? Если бы я появился на людях?
— Узнали бы. Хотя ты выглядишь странно.
— А мои родители? Где они?
— Они погибли.
— Погибли или убиты? А еще родня?
— Ты все узнаешь, — повторил дед. — Не здесь.
— Говори как есть. Зачем ходить кругами. Захочешь меня втемную использовать, я не прощу, — Лихой вспомнил дружка-предателя. — И Медду не тронь.
— Попрощайся с ней, — увидев сжатые кулаки внука, Вурлик добавил. — На время. Здесь тебе оставаться нельзя. Нас всего трое.
— Четверо. Медда не пустит чужаков в усадьбу, — Лихой опять посмотрел на жену. Он хотел бы верить в ее здравомыслие, но Медда такая наивная, совсем крошка.
— Мы уезжаем немедленно, — дед коротко свистнул. Из конюшни вылетел конь, которого Лихой украл у Аверуса.
— Подожди.
— Немедленно, — дед побежал к воротам. — За мной.
Лихой побежал не за дедом, а к балкону, где стояла Медда. Вытянул руки вверх и Медда поняла правильно, прыгнула, не задумавшись. Засмеялась, обняла за мужа шею и поджала ноги. Обрадовалась, что дед уходит. В сердце у Лихого бушевала буря, поведение деда возмущало, только пришло понимание, что прав дед, а не Лихой. Накроют их в усадьбе неведомые враги. А здесь Медда. Надо отвести от нее беду. Придется уйти Лихому. В надежде, что разберется с делами и вернется.
— Медда, — слова застряли в горле, как ей объяснить, чтобы не испугать. — Мне надо съездить кое-куда. Не бойся. Помнишь, я ходил, проверял первых гостей. Вот, проверю. Никому, слышишь, никому не позволяй войти в усадьбу. Кто бы ни
