которой он сидит, из ноздрей идет пар; она в пене, и бока ее вздымаются и опадают.
– Карамба! – восклицает полковник Реквеньес. – Это молодой Трессилиан, сын партнера Виллануэвы!
Глава XXIX
На помощь
Мгновение спустя Генри Трессилиан входит в комнату, и его тепло встречают полковник и ганадеро; молодой офицер не так приветлив, хотя недавно они были друзьями. Холодность Сесилио Ромеро легко понять, но во время последующей сцены со многими торопливыми вопросами и столь же поспешными ответами никто не обращает на это внимания.
– Ты принес новости, дурные, боюсь? – спрашивает полковник.
– Да, дурные. Мне жаль это говорить, – отвечает посыльный. – Это вам, сеньор, от дона Эстевана Виллануэва. Там все сказано.
Он достает сложенный листок и протягивает полковнику.
Развернув его, полковник читает вслух, Ромеро слушает, потому что это касается и его.
Вот что читает полковник:
«Herminano mio (брат мой),
Если небо позволит, чтобы это попало тебе в руки, ты узнаешь, что нам грозит страшная опасность. Мы окружены индейцами апачами, самым кровожадным их племенем койотерос. Не стану объяснять, где и почему. Если смелый мальчик сумеет доставить тебе это письмо, он передаст тебе все подробности. Я знаю, как ты будешь действовать, когда их услышишь, поэтому мне нет нужды тебя просить. Только от тебя зависит наша безопасность – наша жизнь. Без твоей помощи мы погибли.
Эстеван Виллануэва».
– Они не погибнут! – восклицает охваченный возбуждением полковник. – Ни один не погибнет, если копейщики из Сакатекаса смогут их спасти. Я приду им на помощь, мы выступим немедленно. Сесилио, беги в казарму! Немедленно возвращайся с майором Гарсиа. А теперь, сеньорито, – добавляет он, повернувшись к Генри Трессилиану, – подробности. Расскажи нам все. Но сначала где находятся в опасности наши друзья? В каком месте их окружили?
– В необычном месте, сеньор полковник, – отвечает молодой англичанин. – На вершине горы.
– На вершине горы! – повторяет полковник. – Действительно необычное место. Что за гора?
– Она одна стоит посредине лланос, далеко от других гор. Она известна как Серро Пертидо.
– А! Я о ней слышал.
– Я тоже, – говорит ганадеро.
– Это выше истоков Хоркаситаса. Одинокая вершина – меса, как она называется. Но как они там оказались? Это в стороне от их пути.
– Мы были вынуждены повернуть туда, сеньор, потому что у нас не было воды. Так посоветовал проводник, и это был бы хороший совет, если бы туда не явились и индейцы.
– Мучачо, не буду больше мешать тебе расспросами. Рассказывай. Но сначала осуши чашку с каталанским бренди, чтобы освежиться. Ты в этом нуждаешься.
– Еще кое-кто нуждается в этом, сеньор. И больше заслуживает.
– Кто это?
– Мой конь. Если бы не он, меня бы здесь не было.
– А, твой замечательный конь, – говорит полковник, выглядывая. – Я его помню. Это Крестоносец. Да, он нуждается в подкреплении и получит его. Сержант! – Он громко подзывает ждущего снаружи дежурного сержанта, который, немедленно появившись в двери, получает приказ позаботиться о черном коне.
– А теперь, muchacho mio, рассказывай.
Генри Трессилиан, по-прежнему торопливо, что можно понять, рассказывает, что происходило с караваном с момента отправления от выработанной шахты у Ариспе до прибытия к Пропавшей горе. Потом о неожиданном появлении индейцев, в результате чего пришлось отступить на вершину Серро, и о последующих событиях – вплоть до того, как его спустили с утеса и ему удалось уйти благодаря несравненной быстроте коня.
– Сколько там индейцев? – спрашивает полковник. – Можешь сказать, сеньорито?
– Мы считаем, от четырехсот до пятисот человек; но когда я уходил, они там были не все. За несколько дней до этого примерно половина отправилась в грабительский набег на юг; так считает наш проводник, потому что индейцы были в боевой раскраске, как для тропы войны.
– Они еще не вернулись, когда ты уходил?
– Нет, сеньор полковник; ни следа не было.
– Теперь я понимаю и жалею тех, кто живет в низовьях Хоркаситаса. Несомненно, они направлялись туда. Тем больше причин у нас побыстрей идти к Серро Пертидо. Мы можем пререхватить этих грабителей, когда они будут возвращаться. Сержант!
Снова обращение к дежурному, который немедленно появляется в двери.
– Вызови трубача! Передай ему приказ немедленно играть общий сбор. Нужно отправляться без задержки. Как хорошо, что индейцы яки ведут себя спокойно, иначе я сейчас был бы у Гуайамаса.
– Да, нужно выступать, Реквеньес. Но хватит ли твоего отряда? Сколько людей ты возьмешь с собой?
– Пятьсот человек. Но со мной будет батарея горных гаубиц, это еще пятьдесят человек.
– Я тоже пойду, – говорит ганадеро, – и, чтобы людей хватило, могу прихватить с собой сотню моих лучших людей из числа вакуэрос. К счастью, они все здесь, собрались у моего дома на herradero (клеймление скота), оно должно быть завтра. Но его можно отложить. Hasta luego (До свидания), полковник. Поеду за ними. Мы будем здесь и готовы к выходу раньше, чем твои солдаты.
– Bueno! (Хорошо!). Понадобятся они или нет, но хорошо иметь с собой твоих храбрых вакуэрос.
Площадь Ариспе превращается в оживленную сцену, сюда со всех сторон собираются возбужденные люди. Новость, принесенная молодым англичанином, как лесной пожар, расходится по всему городу: Виллануэва и Трессилиан вместе со всеми своими людьми окружены индейцами. Los Indios! – слышно отовсюду; этот возглас внушает страх в сердца жителей Ариспе, как будто страшные краснокожие не во многих милях отсюда, а у ворот их города.
Потом следуют громкие приветственные крики: трубач возвещает появление копейщиков, и один за другим отряды въезжают на площадь, выстраиваясь перед резиденцией полковника, все в полном вооружении¸ готовые к выступлению.
Новые приветствия, когда во главе сотни человек приезжает дон Хулиано Ромеро; вакуэрос и ранчерос, в живописных костюмах, вооруженные до зубов, сидят на своих мустангах, свежих и нетерпеливо бьющих копытами.
Под приветствия въезжает батарея горных гаубиц и занимает свое место в строю. Марш начинается под крики vivas! Эти крики сопровождают движущуюся по улицам колонну; толпа провожает ее за пригородами с молитвами об успешном исходе экспедиции, в котором многие так заинтересованы.
Глава XXX
Индейцы возвращаются из набега
Прошло еще десять дней, и осажденных по-прежнему неусыпно стерегут: постоянная сильная стража дежурит в двух местах, где можно спуститься на равнину.
За все это время ничего не нарушало монотонной жизни осажденных. Один день неотличим от другого, людям нечем заняться, только караул в голове расселины продолжает бдительно наблюдать за индейским лагерем.
И все же в жизни и во внешности осажденных произошли большие изменения. Продовольствие заканчивается, порции уже давно срезали наполовину, и на лицах заметны следы голода. Бледные худые щеки, впавшие глаза; самые
