очень рекомендую Хорватию.
Он пожал плечами и зашевелил ногами в воде.
– Я теперь в семейном бизнесе. Больше никакой учебы и путешествий, надо работать.
– Как жаль! А чем твоя семья занимается?
– Недвижимостью. Брат тоже в этом деле, и у меня такая же судьба.
В его голосе я уловила оттенок смирения.
– Когда я вернусь домой, мне придется подписать контракт об обучении, – сказала я. – Странно, я думала, этот шаг самый простой, ведь это всего лишь подпись, но…
– Сложно принять решение, которое повлияет на всю твою оставшуюся жизнь.
Я выдохнула.
– Да, особенно когда думаешь об этом под таким углом.
Я вспомнила тот день, когда получила контракт. Я получила и другие предложения работы, но о них никому не могла рассказать. Особенно Лиз.
– Всего превыше: верен будь себе, – пробормотала я.
– Что-что?
Я повторила фразу, на этот раз элегантно взмахнув рукой.
– Очень поэтично.
Я улыбнулась.
– К сожалению, не могу сказать, что это мое. Это Шекспир. Не уверена, зачем я вообще его процитировала.
Лиз очень любит изъясняться цитатами, и я, видимо, подцепила у нее эту привычку. По лицу Оза расползлась озорная улыбка.
– А, британский юмор, ясно, – он коснулся воды кончиками пальцев и брызнул капельками на меня. – Я скучал по нему.
– Эй, – я прикрылась, потом зачерпнула воды и вылила на него, но Оз оказался проворнее. – Ладно, ладно, хватит!
Я опустила взгляд на свой верх, который из-за воды стал просвечивать. И посмотрела на Оза.
– Pardon, – он прыснул, от чего его ямочки на щеках стали еще глубже. Дома, рассматривая фотографии, я подолгу на них смотрела.
– Все нормально. Освежает, – кривя душой, ответила я. Я снова откинулась назад и глубоко вздохнула. – Как поживают твои друзья? Те, которых ты встретил в Англии?
– Aslinda… В смысле вообще-то Юсеф завтра прилетает. Я обещал показать ему Турцию. Яман по-прежнему в Анкаре, мы иногда переписываемся.
– С удовольствием повидаюсь с Юсефом, – набравшись смелости, я открыла рот, чтобы спросить его про Диму, но Оз вдруг отвернулся и прокричал что-то мужчине вдалеке. Тот указал на лодки и на море.
– Hadi. – Оз встал и протянул мне руку.
– Куда мы идем?
– К воде. Плавать умеешь?
– Умею, но… – я окинула взглядом свою одежду.
– Нет-нет, мы будем на лодке. Но если вдруг упадем в воду… – произнес он с невозмутимым лицом, а потом подмигнул.
– Ха-ха, очень смешно, – ответила я. – А ты у нас теперь знаток британского юмора?
Оз повел меня на побережье, где отвязал одну из лодок с деревянными веслами.
– Аккуратно, – он протянул руку и сжал мою ладонь еще крепче, когда лодка закачалась под моими ногами. – Не волнуйся, я тебя держу. Ты не упадешь, – заверил он меня.
Я села сзади – подо мной было расстелено одеяло – и схватилась за край лодки. Оз одним быстрым движением оттолкнулся ногой, взял весла и направил нас так, чтобы лодка плыла прямо. Каждый раз, когда он подавался вперед, наши колени сталкивались.
Я коснулась воды кончиками пальцев. Она была такой чистой и прозрачной, что я видела стайки рыб, которые шарахались в стороны от нашей лодки. Мы отплывали все дальше и дальше, и пристань осталась позади, окаймленная разноцветными домами, словно шариками мороженого. Рестораны уже открылись: столы застелены клетчатыми скатертями, за несколькими уже сидят посетители.
За моей спиной – Босфорский мост и бесконечное голубое море. Я понятия не имела, как далеко мы плывем, но мне было все равно.
– Здесь так красиво, – сказала я. – Раньше мне не нравилось так выходить в открытое море.
– Neden? В смысле, почему?
Я обхватила себя руками.
– Когда мне было десять, сестра уговорила меня взять надувную лодку и спуститься на воду с пирса Мамблс. Это неподалеку от места, куда мы ездим отдыхать каждое лето. Нас застал прилив, и спасателям пришлось вытаскивать нас. Ужасно страшно. Родители были в ярости и посадили Эми под домашний арест на несколько недель.
– А тебя не наказали?
Я покачала головой.
– Они обрадовались, что я жива и в порядке, а на Эми злились за то, что она это все устроила, хотя я и сама знала, что разрешения выходить в море ей никто не давал.
– Интересно, как родители по-разному относятся к своим детям. Моя сестра вечно влипала в неприятности, когда была помладше, и мать всегда обвиняла или меня, или старшего брата. Моя сестра – единственная дочь, любимая и обожаемая.
Может, и Эми считала, что это несправедливо. Когда нас спасли, она стояла на пляже и всхлипывала, пока намокшие волосы липли к ее лицу, а родители обнимали меня так крепко, что чуть не раздавили.
– А здесь, со мной, ты чувствуешь себя в безопасности? – спросил Оз. Его глаза поблескивали в солнечном свете.
Я улыбнулась.
– А прилив сегодня ожидается?
Он помотал головой.
– Воды сегодня спокойные.
– Тогда да, я в безопасности.
Он выдержал мой взгляд, потом отряхнул весла и прислонил их к борту.
– Иди сюда, – Оз похлопал по месту рядом с собой. – Отсюда лучше мост видно.
Встала я осторожно, но лодка закачалась, и я тут же стала терять равновесие. Оз подхватил меня, но я все равно умудрилась каким-то чудом упасть на него.
– Ну, больше я себя в безопасности не чувствую, – засмеялась я, пока он помогал мне сесть рядом.
– Извини, – он закусил губу. Вид у него был виноватый. – Я почему-то решил, что это была хорошая идея.
– Все нормально. Не твоя вина, что у меня есть привычка падать в твои руки.
Оз смущенно опустил взгляд и вытянул ноги. Они прижались к моим, разогревая оголенную кожу. Я вспомнила наши переплетенные ноги на моей кровати в общежитии; от мыслей об этом все мое тело вспыхнуло.
Оз тихонько напевал себе что-то под нос.
– Что это за мелодия?
– Песня из шоу, обожаемого моей сестрой. Она всегда смотрит телевизор на высокой громкости, вот мелодия и застряла у меня в голове.
– Приятная мелодия. А слова какие?
Оз откашлялся и спел мне прелестную песню на турецком.
– Очень красиво, – сказала я, когда он закончил. – И голос у тебя замечательный.
Поет, танцует, учит языки. На что еще он горазд?
Он усмехнулся и снова потупил взгляд.
– Tesekküler.
– Как переводится песня?
– Э‑э, – Оз посмотрел на небо. – Так. Прошу простить за кривой перевод. «Куда мне деться? Где спрятаться и плакать? Где… обрести себя? Пойти на море и мечтать?»
Он наконец повернул голову и встретил мой взгляд.
По рукам побежали мурашки. Против своей воли я посмотрела на его губы.
– Очень… трогательно. Я бы записала.
Поднялся небольшой ветер: лодку
