Вдох–выдох. «Лексус» несется по ночному городу, в голосе Любы появляются визгливые нотки: она вот–вот заплачет. Олег что–то настоятельно объясняет.
Я закрываю глаза и отключаюсь. Просыпаюсь внезапно от того, что машина остановилась. Резко сажусь, оглядываюсь и смотрю на часы. Прошло всего пять минут.
– Мы приехали? – спрашиваю.
– У Олега в «Лето» дела. Недолго подождем, хорошо? – спрашивает Люба.
– Я быстро, – обещает Олег. – Если хотите, можете пока потанцевать. Охранник мой знакомый, пустит бесплатно.
Насчет потанцевать не знаю, но в туалет хочется жутко.
– Пошли, – соглашаюсь я, и Люба кивает.
Мы выходим из машины и торопимся к тому самому клубу, на парковку которого Матвей привозил меня недавно.
Народу здесь, как обычно, тьма! Да и вообще клуб значительно приличнее, чем тот, который для нас арендовал универ. К счастью, сегодня на мне не легинсы с футболкой, а эффектное короткое платье.
Олег минует длинную очередь и действительно заходит в клуб, лишь кивнув охраннику. Мы с Любой не отстаем. Подруга выглядит гордой и довольной собой: мы вип–персоны благодаря ее мужчине. Я же не разделяю Любашиных восторгов: подозрительность Матвея давно под кожей, и Олег мне не нравится. Не доверяю я ему. Мало того, что Люба с ним время теряет, да еще и рыдать будет снова. Даже не сомневаюсь в этом.
Первым делом мы заходим в дамскую комнату, где я привожу себя в порядок. Долго стою у раковины, смачиваю губы водой и полощу рот, стараясь отделаться от вкуса чужого парня, который никак не отпускает. В голове полный сумбур. Хотя так и не должно быть.
Смотрю на себя в зеркало — глаза дикие, безумные. Зябко тру плечи. Какой длинный бесконечный вечер.
Люба выходит из кабинки, моет руки, а я, спохватившись, подкрашиваю губы.
– Всё в порядке? – спрашивает подруга. – Ты явно нервничаешь.
– В порядке. Просто устала и выпила лишнего.
– Точно? Если что–то случилось, скажи.
Но я уже передумала кому бы то ни было сознаваться в содеянном. Скорее всего в темноте и толпе нас никто не видел. Скажу в понедельник Косте, что была пьяной и вышло случайно. Если он вообще вспомнит, тоже был бухой.
– Точно, Любаш. Какой план? Мы Олега ждем?
– Да. Он позвонит, как закончит. Пока можем потанцевать или еще выпить. Хотя я уже не хочу алкоголь. Воды бы со льдом.
– Поддерживаю!
Пробиться к бару на первом этаже нереально, поэтому мы поднимаемся на второй. Минуту вглядываемся в ценники, после чего вскладчину покупаем одну бутылку воды и просим два стакана. Разливаем, жадно пьем.
Это не так прекрасно, как постэкстазной глоток, но тоже вполне ничего.
Матвей.
Головой качаю. Везде он один.
– Идем на танцпол? – канючит Любаша. – Хотя бы ненадолго! Я обожаю эту песню.
Нехотя киваю. Сейчас, огляжусь только. Спрыгиваю с высокого стула, подхожу к бортику и смотрю вниз на танцующих людей. Очерчиваю глазами тех, кто сидит у бара внизу. А потом прищуриваюсь, разглядев знакомое лицо. Да нет, быть не может.
Привстаю на цыпочки и вытягиваю шею... Ого! Какие люди! Захар. Он что–то рассказывает, активно жестикулируя и хохоча. Пьяный, как и каждый раз, когда я его вижу.
– Погоди, Любаш, – кричу я, сделав знак рукой.
Подпрыгиваю на месте несколько раз, а затем застываю как вкопанная.
– Что случилось? – подбегает подруга. Прослеживает мой взгляд.
– Там Матвей! – кричу я.
– Кто?! – не понимает она.
– Мой Матвей!! – указываю пальцем.
– Ты уверена?
Еще бы! Этого парня я узнаю всегда и при любых обстоятельствах.
Мы с Любашей смотрим друг на друга. Потом, не сговариваясь, бежим к лестнице. Протискиваемся сквозь толпу людей. Вину и стыд как ветром сдувает. Значит, он учится и работает? Так занят, что нет времени поддержать меня после самого страшного позора десятилетия?
Что он вообще здесь делает? В «Лето» ведь так дорого! И девчонок, как с картинки, толпы! И вообще!
Когда мы подходим к бару, обнаруживается, что Захар с Матвеем уже ушли. Я сжимаю кулаки и спешу в сторону выхода. Уж не знаю, дело в моих глазах, метающих молнии, решительной походе или волнам негатива, что исходят в стороны, но в этот раз народ как–то сам расступается перед фурией. И я несусь вперед.
Минуя гардероб, где ждет шерстяное пальто, и вылетаю на улицу. Будто знаю, в какую сторону смотреть и замечаю его моментально. Вот с первой секундочки.
Примерно метрах в десяти от клуба стоят Матвей, Захар, какая–то девица и еще пара ребят. Из их ртов исходит горячий пар.
Я прищуриваюсь и понимаю, что это не пар вовсе. Дым. Все пятеро курят. И Матвей в том числе.
Холода не ощущаю. Разве что внутри где–то. Стою и смотрю на любовь своей жизни. И дело не в сигарете вовсе, хотя тут он тоже лгал мне. Я ведь много раз чувствовала запах никотина, Матвей заверял, что стоял рядом с ребятами. Курит и курит, дело не в этом.
Он сам другой. И всё в нем другое. Я не помню эту одежду, он покупал ее без меня, хотя мы всегда, боже мой, мы всегда ходили в торговый центр вместе! Не с бабулей же ему шоппинг устраивать, а одному скучно.
Эти вещи я вижу впервые.
И мимика у него какая–то другая, и смех — искренний, громкий. Он думает, наверное, что я дома сплю. Я написала, что хочу его, а он остался с ними.
Мои глаза наполняются слезами.
И я поняла, как права была еще недавно. Я поцеловалась с другим, а он в это время веселится с друзьями. И нам обоим было хорошо.
Очень хорошо.
Матвей подносит сигарету к губам, затягивается. А я вытираю щеки. Не собираюсь плакать, мне же хорошо. Мне нормально. Я всегда знала, что так будет.
Вытираю щеки, а потом область под глазами. Моргаю.
Что же так больно–то становится. Отчего меня трясет? Наверное, всё же от холода. Октябрь в Сибири лютый.
Я делаю вдох–выдох и подхожу к компании.
– Привет! – говорю громко. Выходит слегка нервозно, так как зуб на зуб не попадает. Смотрю на Матвея. – А можно и мне сигарету?
Тот застывает. Пялится на меня. Моргает. Потом сразу хмурится. Недоволен, зол. Его бесит, что я приперлась, когда он не звал.
Ты прав, Матвей, лучше бы я танцевала с Костей. Он таскался на все репетиции, он был рядом на сцене и утешал после. У него нашлось время.
– А вот и Юля! – радостно кричит Захар. Достает пачку.
Матвей переводит взгляд на дружбана. Тот осекается. Прячет обратно в карман.
– Я понятия не имею, откуда ты взялась. Пошли, ребята, пусть–ка эти двое поговорят.
