путь русской, но не так жестоко и кроваво. И так же тут сильно «торчат уши» англосаксов. При этом сами англичане пристально следили за всеми эмигрировавшими греческими аристократами, оказывая на них давление в той или иной степени.
После того, как у нас дела пошли получше, очень многие греческие эмигранты стали напрашиваться на встречи к тёте. Вот и Николаю Аспасия решила помочь. Сам Николай до этого преподавал рисование и живопись в Париже, чтобы элементарно прокормить семью. Даже не представляю, чтобы с ними стало, в надвигающимся экономическом кризисе. Но тётя решила им помочь и взяла его управляющим в марсельское поместье. Честно говоря, меня уже начали доставать протеже тёти…но никуда не деться. Поэтому у меня с ними разговор был жёсткий.
– Николай я не против выбора тёти. Но то, что для нас вы дальние родственники для меня ничего не меняет. Наоборот. У меня к своим больше требования, чем к другим. Надо быть примером…а иначе ничего не получиться. Если что-то не получается, это одно. Но разгильдяйство и воровство я не допущу – заявляю ему ещё в Париже на нашем съемном этаже.
– Сакис… ну нельзя же так грубо – упрекает меня тётя и нервно поставила бокал с вином.
– Вот только так и надо. Я постоянно рискую жизнью пытаясь заработать нам денег – теперь я уже нервно опустил стакан с морсом.
– Я всё понимаю и согласен с Сакисом – отпив вина и подкрутив свой длинный ус, спокойно произнёс Николай, и переглянулся с женой.
Дальше мы согласовываем его обязанности и общий план поместья. Рассматриваем и карту местности. Я оставляю много на усмотрение Николая и его жены. Что я хочу получить, я обозначил. Частности уже за Николаем. Это своеобразная проверка его деловых качеств.
Не знаю отчего, но сам Николай мне нравиться. И даже то, что пришёл в старой греческой форме королевской династии. Понравилось и то, что его жена Елена Владимировна помогала устраиваться на новом месте эмигрантам из России. И это не смотря на своё тяжёлое финансовое положение. У него трое детей, правда, уже взрослых. Старшая Ольга уже вышла замуж за брата короля Югославии Павла Карегеоргиевича. Сейчас же жена Николая и две дочери остались в Париже. Они переедут несколько позже. В качестве поощрительной пилюли за ними будут закреплены их комнаты в моём домусе. Предложили им много, так что есть что терять. Надеюсь, что и сам Николай и его семья отнесутся с пониманием и большой ответственностью.
* * *
На окраине Марселя мы разделились. Тётя с племянницей и родственниками плюс охрана и неизменная Ирис, направились на ранчо. Я же первым делом связался Мишелем Мареном. С ним довольно быстро пришли к согласию. Я заплатил долг, частью это будет мексиканскими товарами, частью деньгами. Договорился следующий раз на оплату драгоценными камнями. Он же опять стал навязать мне французское вино.
– Мишель я понял, что ты мне постоянно будешь навязывать вино. Так что давай предпринимай какие-то условия, чтобы возить его не в бочках – поморщился я, но понял, что придётся соглашаться.
– А в чём? – тут же «навострил уши» таможенник.
– Ну, хотя бы в стеклянных баллонах от пяти до двадцати литров. Стекло можно использовать и не очень прозрачное, да и разного цвета. Лишь бы подешевле, но крепкое. Вес баллонов тоже мне не особо критичен – рассказываю ему, что мне нужно. Вино будут покупать уже только из-за баллонов.
– Это надо специально заказывать на заводах. И это будет несколько дороже. Прямо сейчас я ответ дать на это не могу – задумчиво откинулся на спинку кресла таможенник.
В результате договорённости пришли к общей стратегии. Мишель узнает, какие стеклянные баллоны на заводах будут самые дешёвые. После их будут оплетать отработанной виноградной лозой, и упаковывать в деревянные ящики. На юге Франции плетение из виноградной лозы довольно распространено. Даже мебель делают. Причём во Франции существует несколько стилей мебели. Парижская мебель, которая делается для аристократов и богатых буржуа. Французская провинциальная мебель. Она тоже делится на две разные категории. Более изысканная, которая производится в Бруа, Орлеоне, Леоне и Льеже. И совсем провинциальная, для бедных слоёв населения. В Парижском стиле лозы нет, а только драгоценные пароды деревьев. Но в провинциальном стиле бывают разные сочетания. Довольно приличная мебель, достаточно красивая и практичная.
Думаю, что местные крестьяне обрадуются небольшой и привычной для них подработки. Дерево для ящиков упаковки я обещал привезти.
Купил я у Мишеля и шесть бэушных мотоцикла, разного класса. Явно угонных у разных хозяев. Приобрёл и некоторые другие товары, как и две оставшиеся фелюки. Я превращаюсь в какого-то барахольщика, у которого каждой твари по паре. А что делать?
* * *
– Ну что довольны, Михаил Иванович. Сбылась, наконец, ваша мечта? – стоим мы на пароходе «Евфрат».
– Да. Если вы опять не надумаете его продать – как-то не весело отвечает мне Одовский.
– Пока нет. Сейчас подпишем документы, а завтра начинайте приёмку парохода. После этого срочно направляетесь в Сен-Назер на небольшой ремонт, там все уже договорено. Там с вами свяжется генерал Миллер. Примите на борт триста пятьдесят пассажиров с грузом. Пойдете в Бразилию в Рио-де – Жанейро – конечно лучше было бы в Аргентину в Буэнос-Айрес а там по реке, но обойдутся. Миллер и так оплатил минимальную цену за перевоз добровольцев с грузом в одну сторону. Дальше я рассказываю Одовскому, что меня сейчас интересует в Бразилии.
А интересует не только их экспорт сельхозпродукции: такие как кофе, какао-бабы, рис, табак, каучук и хлопок низкого качества. Причём хлопок там и производиться только такой. Ни Европу, ни САСШ он не интересует. Зато интересен мне. Для поставок в СССР. Для производства тех же телогреек. Так же меня интересуют и металлы, которые экспортирует Бразилия.
Даю задание узнать, нужна ли рабочая сила в виде негров и возможно их обмен на местные товары. Ну и какие нужны другие товары из Европы и не только. Так же Одовский должен наладить контакт с местными олигархами и коммерсантами. У них сейчас там, как я понял из газет, олигархическое противостояние между сахарно-тростниковыми и кофейными плантаторами. По возможности установить контакт с русскими купцами в Буэнос-Айресе, которые передаст Миллер.
В общем, этот рейс ещё и большая разведка. Чтобы всё это осуществить, мне пришлось извиниться перед Ламановой, так как почти все деньги за проданный меховой товар и готовые платья я забрал. Ну не вписался я опять в расходы, что делать. Придётся ей ещё потерпеть
