сейчас лучше не вступать, а идти следует, как можно прямее и целеустремлённее.
Мне повезло, в лифте на одиннадцатый этаж я ехал один, поэтому задерживать дыхание не пришлось. Всё бы ничего, но полкило пятидесятиградусного «Двина», это да, это, конечно, вкусно! Но в то же время еще и очень волнительно. Особенно, когда в одно лицо и без закуски. И от случившейся волнительности внезапно обнаружилась одна единственная проблема. А заключалась она в том, что я начисто забыл, в 1122 номере квартирует гражданка Клюйко или в 1124? Или в 1126? Чем дольше я размышлял, тем веселее и спокойнее становилось у меня на душе. Быть может, именно потому я и решил прибегнуть к надежному, но немного шумному методу обнаружения любимой женщины. «Из-за леса выезжает конная милиция, Становись, Эльвира, раком, будет репетиция!» — во весь голос и с соответствующим выражением пропел я.
Вместо, как я ожидал, одной нужной мне двери, открылись сразу несколько. Ненужных. Любопытствующие постояльцы опасливо выглядывали из-за дверных косяков, но выходить ко мне в коридор не отваживались.
— Дурак, ты чего орёшь?! — раздался из-за спины знакомый и малость сердитый голос.
— Душа моя, я пришел! — обернувшись, радостно сообщил я Эльвире Юрьевне благую весть, — Давай, поцелуемся?
Обхватив желанную женщину и, преодолев её кокетливое сопротивление, я ввалился вместе с ней в номер. А ввалившись, слегка удивился. На столе и на покрывале кровати стопками, и поотдельности, всюду лежали бумажки. Протоколы допросов, какие-то постановления и всякая прочая лабуда. А над всем этим «богатством» стояли встревоженные мужик и баба. И оба этих существа были в прокурорском облачении.
— Вы какого хера здесь делаете?! — справедливо возмутился я, безуспешно лапая на своем боку то место, где у меня обычно располагалась кобура. — Чего это вы тут развели Содом и Гоморру?!
— Мы тут это… Мы тут некоторым образом работаем, — робко ответил мне прокурорский утырок, неуверенно отступив за бабу-коллегу. — Эльвира Юрьевна!! Что здесь происходит? Кто этот человек?! — сорвался прокурорский на визгливый диапазон.
— Корнеев, скотина, ты чего творишь, мерзавец?!! — вместе с отчаянным криком мне прилетело в спину два чувствительных удара. Да что ж это такое?! Снова меня бьют. Похоже, что-то опять не совсем хорошо получилось. Н-да…
Глава 12
Проснулся я рано, но с пасмурной головой. Она не болела, однако и благостью тоже наполнена не была. Состояние души и тела было пограничным. Рядом, уткнувшись носом в мое плечо, сопела генерально-прокурорская Эльвира Юрьевна. А за окном уже вовсю светилось утро. Я осторожно прислушался к позывам души и плоти. И после непродолжительных колебаний, пришел к выводу, что в ушах плещет не настолько, чтобы уж очень критично. А потому отдал предпочтение светлому чувственному порыву. После чего, пользуясь крепким сном новоиспеченного руководителя следственной бригады Генпрокуратуры СССР, начал разворачивать его тело в нужную мне позицию. Когда мадам Клюйко от моих и своих эволюций окончательно пробудилась и попыталась воспротивиться, то воспылать праведным гневом у неё не получилось. Ибо процесс смычки МВД СССР и надзирающего над ним органа зашел уже достаточно глубоко и далеко. Настолько, что скандалить со мной было уже бессмысленно. Дружба правоохранительных ведомств таки победила. А утреннее похмелье в очередной раз пролонгировало эрекцию.
После второго подряд всплеска возвышенных чувств, Эльвира, придя в сознательность, начала подо мной обеспокоенно брыкаться и ёрзать. А я всё еще был где-то на подходе. В размеренных и сосредоточенных движениях прошла еще минута-вторая-пятая. Тем временем, ядовито-скабрезное веселье прокуратуры под моим юношеским телом уже переформатировалось во вполне внятные претензии. Неуёмно зазвучавшие не только по поводу моей сиюсекундной нерасторопности. Но и относительно вчерашнего, как я полагал, незначительного недоразумения. Язвительные упреки, ротом и носом выдаваемые Эльвирой куда-то мне то в шею, то в ключицу, скорейшему окончанию моих любовных страстей тоже никак не способствовали. Кое-как завершив начатое и не вступая в пререкания с посторгазмической прокуроршей, я поднялся со своей дамы сердца, и молча отправился в гигиеническую комнату со совмещенными удобствами.
Принятый душ добавил в мозг не только просветлённой бодрости, но и пробудил в удовлетворенном младом организме зверский аппетит.
— Пошли, позавтракаем? — войдя в комнату, обратился я к Эльвире, которая, уже стоя в халате, перебирала над чемоданом свои юбки-кофты, — Пойдём, есть очень хочется!
— Корнеев, ты чего вчера здесь устроил, мерзавец ты этакий?! — моментально распалившись, швырнула она разноцветные тряпки на кровать и развернулась ко мне. Начисто проигнорировав моё мирное гастрономическое предложение.
— Как мне теперь в глаза этим людям смотреть? — с нехорошим блеском искрящихся зрачков подступилась ко мне подруга, — Это, чтоб ты знал, были мои подчинённые!
Вот те на! А я то думал, что мы недавно примирились. Буквально только что, перед моим походом в душ. Ан, нет! Оказывается, что для новообращенной мадам из генпрокуратуры, два подряд пережитых ею оргазма, это еще не повод для того, чтобы сменить гнев на милость. В отношении того, кто подарил ей эти радостные мгновенья. Никакой благодарности… Куда катится этот мир?!
— Тогда в чем проблема, душа моя?! — изо всех сил удивился я, распахнув свои наивные глаза. — Если это были твои подчиненные, то не вижу никаких препятствий! Чтобы смотреть этим людям в глаза с уверенным оптимизмом и, не побоюсь этого слова, превосходством! Во-первых, потому, что ты есть женщина красоты необыкновенной! — краем глаза я заметил, что Эльвира довольно порозовела, — А во-вторых, из-за того, что ты им теперь и царь, и бог, и воинский начальник! Потому, как именно от тебя зависит, насколько тягостной будет их служба.
— Скотина ты, Корнеев! — задумчиво вздохнула мадам генеральная бригадирша, — Циничная и наглая ты скотина!
— Да знаю я! — легкомысленно отмахнулся я, осознав, что пик раздражения любимой женщины позади, — Ты мне это уже говорила. Есть пойдём?
— Пойдем! — покорилась моим зазывам Эльвира свет Юрьевна и направилась в ванную. — Я бога молю, чтобы они эту твою вчерашнюю песню не запомнили. Иначе надо будет назад чемоданы собирать! — тоскливо взглянула на меня Клюйко, перед тем, как выйти из комнаты.
Надо же, оказывается, я еще и песни вчера пел! Это ж, как я обрадовался удачному выезду Ильича на его историческую родину! Н-да…
После завтрака мы с Эльвирой распрощались. Она уже без излишней злобы пояснила, что объем работы по объединенным делам слишком велик, а следователи с мест еще не прибыли в Москву. Так что работать она, вместе с вчерашней прикомандированной из Саранска парой следаков, будет весь выходной. И потому ей сейчас не до меня.
— Значит, пренебрегаешь ты мной! — тяжело вздохнул я, — Обидно мне! При моих-то
