таких слабых и беззащитных, идеальных кандидатов для Храма Тайн! Приятная мысль о массовом жертвоприношении прервалась ощущением опасности, которое он тоже уже испытывал.
Бладхаунд ожесточенно втянул воздух инстинктивно расширившимися ноздрями. Кроме него и пятерых обреченных в окрестностях бродит еще одно существо – оно пахнет вспотевшей плотью и машинным маслом. Еще озоном и какими-то химикатами. Точно не эскейпер, и вряд ли вообще человек.
Охотник выскочил из низины и, выломав заколоченную дверь подсобки, вошел в горящий ремонтный блок. Он задержал дыхание и начал шарить по ящикам в поисках капканов. О да, он всегда точно знает, где прячутся эти зубастые малыши! И в этот раз чутье не подвело – под запыленным верстаком он нашел три капкана, выбежал с ними из блока и быстро выставил по округе. А потом застыл в тени под навесом, призвав усилием воли Нареченную Мглу, чтобы сокрыть себя от случайных взглядов.
Плевать на того, кто внутри. Плевать на неведомого врага, который все еще где-то на пределе ощущений. Главное – два эскейпера вот-вот будут здесь, и он, Бладхаунд, тут именно ради них. Ради их плоти и крови. Ради их опаленных страхом душ, которые предначертаны Эссенциалу.
Первым идет невысокий крепыш – шаг легкий, пружинистый. Сердце бьется учащенно, но такой ритм ему привычен. Ну ясно, это Доджер – отчаянный ловкач и несомненно – фаворит этой группы. Бладхаунд улыбнулся, но тут же передернул плечами, уловив приторно-тошнотворный аромат дорогих духов, едва перебивавший запах застарелого пота. Второй человек пахнет резко, вызывающе, и дышит сбивчиво, едва поспевая за Доджером. Само собой, это Рич. Денежный мешок, а значит – без каких-либо навыков выживания, и это самая легкая цель. Забавная у них вышла парочка!
Бладхаунд затянул Сумеречную Колыбельную, ускользая к кромке леса, прочь от ремонтного блока, который уже полыхал во всю. Охотник беззвучно снял топоры с кожаных петель и затаился, выжидая. Он уже слышал их.
– К дьяволу тебя! – взвизгнул Рич. – Я не пойду дальше! Тут жуть какая-то!
– Вместе больше шансов, – прошипел в ответ Доджер, не замедляя шага. Как всегда, волнуясь, он на автомате начал щелкать суставами пальцев, оттягивая их.
– Плевать! – Рич начал отступать, на него Колыбельная действовала безотказно. – Иди, отвлеки его! А я к станции, может там лодка есть! Найду помощь – обязательно отправлю сюда кого-нибудь!
Последние слова Рич откровенно провизжал, срываясь на бег и они оба – Доджер и Бладхаунд – отлично понимали, что если этот придурок действительно выберется отсюда, то последнее, что он сделает – вспомнит об остальных. Однако в отличие от ловкача охотник знал еще кое-что. Он знал, что отсюда Рич попадет прямиком в Храм Тайн, и никак иначе.
Он метнул топоры с промежутком в один удар сердца Доджера – разрезая воздух с гулким свистом они ушли по высокой дуге к проселочной дороге, что вела от леса к блоку. Первый вонзился в землю точно перед ногой Доджера. Парень замер, потом медленно отклонился назад, но тут же второй топор ударил в ствол искривленной сосны у него за спиной. В сочетании с Колыбельной это произвело нужный эффект и ловкач сорвался в сторону кладбища.
Бладхаунд запел громче и заскользил среди темных стволов вслед за парнишкой. Он на бегу подхватил один топор, а другой легко вырвал из дерева, хотя тот вошел в высушенный ствол почти на всю длину.
Вскоре он перестал петь, но начал специально наступать на хрустящий стланик и обламывать сухие ветки по пути. Услышав эти звуки, Доджер ускорился. Бладхаунд чувствовал, что парень вот-вот выйдет на пик своей скорости. Что ж, пусть перейдет эту границу, думая, что у него есть шанс!
Охотник некоторое время продолжал шуметь, заставив парня бежать с запредельной быстротой, а потом затих. Доджер еще минут пять выбивался из сил, пока не понял, что оторвался. Он замедлился, перешел на небыстрый шаг, остановился. Упер руки в колени, чтобы отдышаться, а когда поднял голову и осмотрелся, осознал, что не имеет ни малейшего представления о том, где находится. И вот тогда страх сломал его, а Бладхаунд блаженно улыбнулся, беззвучно подкрадываясь к жертве, сокрытый саваном Нареченной Мглы.
Доджер – паркурщик и руфер, ходить по грани – в его крови, и для таких страх – как наркотик. Их всегда сложно напугать по-настоящему. Напугать так, чтобы они перестали хотеть этот страх. Чтобы они поняли: их танцы над бездной – лишь детская игра, а мир вокруг куда злее и опаснее, чем они себе напредставляли. Но когда это получается… ммм! О Порча, такой страх – настоящий деликатес!
Выйдя из тени, охотник оступился, потому что чужое сознание внутри него вновь предприняло попытку перехватить контроль над телом. Бладхаунд зарычал, схватившись рукой за ствол молодой березы, чтобы устоять на ногах. Его скрутил спазм и он все же упал на одно колено. Доджер обернулся на звук, коротко вскрикнул и рванулся прочь.
– Нет! – проревел Бладхаунд и метнул топор ему вслед, целя в правую ногу. Топор смазанной молнией мелькнул в воздухе и пробил Доджеру икру вместе с большеберцовой костью. Парень с истошным воплем повалился на землю.
Бладхаунд потратил еще несколько секунд, чтобы справиться с чужим внутри себя, затем неразличимым движеньем приблизился к корчившемуся на земле человеку, нависнув над ним зловещей тенью. Он широко улыбнулся и несколько раз ударил Доджера по лицу, чтобы тот заткнулся.
– Какая у тебя интересная привычка, – охотник вытянул губы трубочкой и почти нежно взял парня за руку. – Дай ка попробую! – он сжал правое запястье Доджера одной рукой, а другой крепко ухватил его за указательный палец и начал тянуть. Он тянул медленно и осторожно, пока не раздался тот самый характерный щелчок. Но Бладхаунд не остановился и продолжил тянуть. Парень забился в его железной хватке, когда первый синовиальный сустав звонко хрустнул, и руку Доджера прострелила непереносимая боль. Сразу за первым суставом разорвалась суставная сумка во втором и Бладхаунд отпустил палец, который теперь болтался только на сухожилии и побелевшей коже.
Затем он взялся за безымянный и стал также медленно тянуть, сначала – до щелчка, а потом до хруста от разрыва синовиальной сумки. Он вырывал парню один палец за другим и упивался его болью, которая лишь подстегивала волны страха, источаемые его слабой мятежной душой. Закончив с правой рукой, Бладхаунд взялся за левую, а потом разул хнычущего Доджера и вырвал ему все пальцы на ногах. К концу экзекуции парень совсем
