Или думала, что доверяла.
Виски начинают ныть от этих путинных размышлений.
— Ты зря боишься, — хриплый голос Марата заставляет вздрогнуть.
Не заметила, когда он успел завершить свой разговор.
Поворачиваюсь, ловлю на себе его тяжелый взгляд и ничего не отвечаю.
— Кстати, ты знаешь, что мы до сих пор женаты? — небрежным тоном интересуется он, будто речь идет о прогнозе погоды.
— Что? — невольно приподнимаю бровь.
— Ты моя жена.
— Разве ты не получил документы о разводе? — хмурюсь. — Но это не важно. Все давно оформлено.
— Я тебе развод не давал.
— Это и не требовалось, — пожимаю плечами. — Мой адвокат…
Марат вдруг накрывает мою ладонь своею. Сжимает так, что остаток фразы забивается в горле, и я больше ничего не могу сказать.
— Моя жена, — чеканит он. — Ты моя, Вика.
Так и не удается ничего ответить.
Машина заезжает на территорию аэропорта. И я напрягаюсь в ожидании засады, но ничего такого не происходит.
Водитель паркуется. Мы выходим.
Частный борт. Такое бы точно не прошло незамеченным. Или наоборот?
Неужели Хаген контролирует только общий паспортный контроль?
До последнего жду подвох. Но самолет спокойно поднимается в воздух. Ничего особенного не происходит.
Наблюдаю за удаляющимся от нас городом через иллюминатор. Когда видимыми остаются лишь облака, поворачиваюсь к Марату.
— Кому все это принадлежит? — обвожу пространство вокруг выразительным взглядом.
— Мне, — спокойно отвечает он.
Видя недоверие в моих глазах, Марат лишь усмехается.
— Допустим, — киваю. — Сколько времени займет перелет?
— Четыре часа.
— Мы что, летим в Мексику?
Марат ничего не отвечает, но в этом и нет необходимости. Все понятно по выражению его лица.
Мексика. Испанский язык. Картина немного проясняется.
Что же, в таком месте Марата легко представить. Он бы отлично вписался в одну из криминальных группировок.
На ум приходит репортаж, который видела пару недель назад. Столкновение армии и наркокартеля. Походило на съемки из зоны военного конфликта.
Все это в духе Марата. Похоже, находясь в тюрьме, он вступил в одну из бандитских группировок.
Перелёт проходит спокойно. В тишине.
Мы заговариваем лишь пару раз, и то это касается завтрака, который нам подают на борту.
— У тебя кровь, — говорю, заметив, как проступает пятно на его рубашке.
Марат даже не смотрит туда.
— Не важно, — бросает он и продолжает пить кофе.
— Тебе нужно показаться врачу.
— Ты так волнуешься обо мне, — хмыкает.
— Нет, я…
— Может сама и осмотришь?
Молчу.
Его намеки вызывают раздражение. И его слова. И он сам. И этот тяжёлый взгляд. Горящий, раздевающий.
И больше всего бесит то, что Марат сделал ночью.
Вернул меня обратно. Туда, о чем я так хотела забыть.
Он заставил меня кончить. Насильно. Конечно, это просто физиология. Просто реакция тела. И да, наши отношения в прошлом сделали меня другой. Абсолютно ненормальной. Но…
Черт. Хватит об этом думать.
Самолёт приземляется. И мы выходим. Марат подаёт мне руку.
Он ведет до самой машины. Не разрешает разорвать контакт.
Опять дорога. Довольно долгая. Примерно час.
Оцениваю пейзаж за окном. Кажется, мы на месте. Высоченный забор. Железные ворота открываются, пропуская нас внутрь.
По периметру выставлены люди с оружием. Они патрулируют территорию.
Охрана серьезная.
Камеры. Наблюдательные посты везде. Такое впечатление, будто здесь тоже готовы отразить силы мексиканской армии.
— Кого так охраняют? — спрашиваю.
— Скоро сама поймёшь.
Машина останавливается перед огромным особняком. И я выхожу наружу.
Такое странное чувство. Сердце сжимается. Дыхание перехватывает.
Вижу. Но ещё не осознаю. Невольно моргаю.
— Мама! Мамочка!
Детские голоса прорезают сознание.
Две маленькие фигурки. Темноволосый мальчик и светловолосая девочка. Они несутся ко мне наперегонки.
— Мамочка!
Приседаю на корточки, как раз когда они подбегают ко мне. Обнимаю своих малышей.
Мой пульс сходит с ума. Перед глазами все расплывается.
— Я решил, здесь дети будут в безопасности, — заявляет Марат.
23
— Мам, у нас теперь свой парк, — говорит Микки. — Веришь? Большой парк. Очень большой. И только наш.
Мой мальчик сияет от счастья. Разводит руки в стороны, показывая размеры парка. В его черных глазах вспыхивает восторг.
— Там фонтаны, — прибавляет Микки. — Вот такие!
— Марат сказал, мы можем играть там, — заявляет Бекки. — Сколько захотим.
— Прятаться нельзя, — вздыхает сын.
— Да, — кивает дочь. — Прятаться он нам запретил.
Дети поглядывают на Марата. С интересом. Без намека на страх. Замечаю, что он совсем их не пугает. И это меня напрягает.
Обычно мои дети реагируют иначе. Не доверяют посторонним людям. Они открытые, общительные, но четко ощущают черту и никогда не пойдут за незнакомцем.
Даже в благополучных районах случаются темные истории. Похищения среди бела дня. Поэтому мы с Бьорном воспитывали малышей так, чтобы никаких проблем с безопасностью не возникало.
У нас свои правила. Мы оба слишком хорошо знали сколько в окружающем мире зла, как легко можно попасть в ловушку.
Наши дети и так достаточно пережили. К счастью, тогда они еще были слишком малы, чтобы сохранить чудовищные воспоминания. Если какие-то фрагменты и остались, то воспринимались как размытые тени. Во всяком случае, хотелось в это верить. Есть вещи, которые нужно вычеркнуть, иначе не сможешь двигаться дальше.
Марат ловит мой взгляд и усмехается.
“Ну что, вычеркнула меня? Справилась?” — будто спрашивают его черные глаза.
Перевожу взгляд на Микки.
Они похожи. Глупо отрицать. Но это же только внешность. Если судить по ней, то Микки похож на любого другого темноглазого брюнета. И такое сходство никак не является подтверждением отцовства.
— Охрана не могла нас найти, — продолжает дочка, и в
