– Вы что же, справки обо мне собираете? – сласковой угрозой спросил Сабинин. – Вынюхиваете?
– Помилуй боже! Просто провожу, так сказать,рекогносцировку на местности…
– Ладно, ладно, эк вы взвились… Так что там насчетобоюдной выгоды?
Репортер, сторожко оглядев пустой зальчик, еще более понизилголос:
– Я давно ищу человека со средствами, господин Трайков…но не кого попало. По ряду причин человек вроде вас меня как нельзя болееустраивает: во-первых, вы, судя по всему, не бедны, в отличие от множестварядовых революционеров, а во-вторых, вряд ли поддерживаете отношения с нашейполицией… и какой бы то ни было полицией вообще.
– Вы мне предлагаете нечто, способное заинтересоватьполицию? – усмехнулся Сабинин. – Вряд ли в моем положении этоуместно.
– Нет, вы не поняли… – говорил репортер почтишепотом. – Вы имеете представление, сколько можно заработать на книгесенсационного характера, если издать ее большим тиражом? Могу вас заверить:прибыль такова, что от нее не отказались бы и люди покрупнее вас…
– Что же вы к ним-то не идете? – небрежно спросилСабинин. – У вас определенно венское произношение, вы не оттуда ли родом?
– Да, именно…
– Тогда я, простите, в недоумении, – старательно заводилСабинин собеседника, подталкивая его к откровенности. – В Вене, вообще вАвстро-Венгрии, вы могли найти множество деловых людей, способных вложитьденьги в издание, которое принесет большие барыши. К чему вам иностранец, даеще с репутацией анархиста? Ну, выкладывайте, я вас не тянул за язык, вы пришлико мне сами…
Судя по лицу, молодой австриец решился:
– Господин Трайков, вся сложность в том, что в империине годится даже упоминать вслух об этой рукописи. Мне в свое время пришлосьпокинуть Вену, забраться в глушь и довольно долго своим поведением убеждатьиные учреждения в том, что ничего я не знаю и никакой рукописи нет… Иначе всемогло кончиться скверно…
– Вот как? – удивился Сабинин. – Судя повашему тону, речь идет о каких-то роковых тайнах, а? Что там у вас,какие-нибудь «Подлинные мемуары дворецкого в Шенбрунне»? «Откровения горничныхсупруги эрцгерцога Отто»?
– Майерлинг, господин Трайков, – тихо сказалрепортер, глядя на него решительно. – Подлинная история Майерлинга… Каквсе было на самом деле…
Сабинин невольно задержал папиросу у рта.
Да, это была тайна… Восемнадцать лет назад в январе вохотничьем замке Майерлинг прозвучали револьверные выстрелы. Молодой наследникавстрийского престола эрцгерцог Рудольф, одна из самых загадочных фигурГабсбургской династии, был найден мертвым в постели – по имеющей хождениеофициальной версии покончил с собой, застрелив предварительно свою юнуюподругу, венгерскую баронессу Марию Вечера. Однако все эти годы имели хождениеи другие версии происшедшего, мало напоминавшие известную всем…
– Вот как? – стараясь держаться спокойно, сказалСабинин. – Интересно, вы хорошо понимаете, что говорите и во что менявтягиваете?
– Не сомневайтесь, – с вымученной улыбкой ответилВадецкий. – Прекрасно понимаю. А вот в ы понимаете, какой доход сможетпринести изданная где-нибудь в Британии книга, доказывающая, что в Майерлингебыло убийство?
– И у вас есть подтверждения?
– Иначе я бы не заводил этого разговора.
Сабинин задумчиво пускал дым. Если сказать, что от егонежданного собеседника попахивало могилой, то это выйдет отнюдь не метафора.Заикнуться здесь, в Австро-Венгрии, о том, что в Майерлинге все же произошлоубийство и тому есть некие доказательства, – пожалуй, еще более опасноепредприятие, чем публично высказываться в Петербурге лет восемьдесят назад обобстоятельствах кончины государя Павла Первого в Михайловском замке…
– Интересно, как вы до сих пор ухитрились не попастьпод поезд или утонуть в нетрезвом виде? – спросил он с усмешкой. –Если и впрямь располагаете некими доказательствами…
– Я успел вовремя остановиться, – сказалВадецкий. – И не привлечь к себе чересчур пристального внимания… Ну что выскажете?
«Это никак не может оказаться полицейскойпровокацией, – подумал Сабинин. – Невозможно представить себеполицейского чина любого ранга, решившегося бы использовать для провокации такое…»
– Хорошо, – сказал он решительно. – Вамповезло, милейший, вы нарвались на человека, наделенного должной авантюрностью…Меня это и в самом деле интересует.
– Но имейте в виду, я не намерен просто так выложитьперед вами…
– Я понимаю, – кивнул Сабинин. – Мывпоследствии обговорим все и найдем некий устраивающий обоих компромисс. Апока, вы правы, мне в виде жеста доброй воли и в самом деле придется пойти нанекоторые уступки… хотя и я – человек недоверчивый, излишней откровенностине дождетесь… Кстати, кто был убитый?
– Рихард Лепски. Хозяин крупной лавки колониальныхтоваров на Радецкого.
– Бедняга, – сказал Сабинин. – Он и в самомделе имел некоторое внешнее сходство с Дурново… Так вот. Эта милая девушка –дочь вице-губернатора одной из русских провинций. Говорите, что вы еще хотитезнать, только имейте в виду: если вы меня в чем-то обманете, выйдете за пределыдозволенного, я вас попросту пристрелю.
Глава 8
Непристойный танец
Смешно сказать, но он, старательно прихорашиваясь переднебольшим овальным зеркалом в своем номере, испытывал легкое волнение, имевшеемало общего с тайнами подполья и неизвестными замыслами эсеров. Причина крыласьисключительно в назначившей ему свидание даме. Он подсмеивался над собой –этакий влюбленный юнкер, право слово, – но волнение от этого вовсе неисчезло…
Решив наконец, что выглядит безукоризненно, надел котелок ивновь надолго встал перед зеркалом, добиваясь, чтобы головной убор сидел, какдолжно: без тени вульгарности или небрежности. Когда цель была достигнута, онвстретился взглядом со своим отражением, смущенно пробормотал:
– Черт знает что такое… Подумаешь, амазонка…
В дверь деликатно постучали.
– Войдите! – незамедлительно откликнулся Сабинин,только что решивший все же оставить браунинг во внутреннем кармане.
Безукоризненный пан Винцентий, склонив лаковый пробор,сообщил с порога:
– Пана просят к телефону. Назваться не пожелали.
Порывисто прикрыв за собой дверь, Сабинин кинулся вниз,перепрыгивая через две ступеньки. Почему-то прежде всего пришло в голову, чтотелефонирует Надежда, – уж она-то несомненно знала здешний телефонныйномер на память…
Пан Винцентий не вошел следом за ним в комнатушку, игравшуюроль его служебного кабинета, – посвященный во многое, не страдал излишнимлюбопытством, когда речь шла о его постояльцах. Что, между прочим, иногдаоблегчало задачи…
