Александр и наконец отступает.
Но вместо желанной свободы я чувствую лишь холод одиночества. В тот момент, когда кажется, что он сейчас развернется и уйдет, он снова делает шаг вперед и в каком-то сумасшедшем порыве оставляет на моих губах невесомый поцелуй.
И тогда моя оборона окончательно рушится, но, к счастью, он успевает уйти быстрее, чем я — в этом признаться.
Тем вечером я ласкаю себя, вспоминая, как он в наш единственный раз называл меня красивой и с каким обожанием смотрел на мое обнаженное тело. В этой фантазии я признаюсь ему в любви, и он отвечает мне тем же, но я не хочу это анализировать. Пока не хочу.
Провожу рукой по голому, пока еще плоскому животу и думаю о том, что совсем скоро все изменится. Уже изменилось, но скоро еще больше. Я больше не буду ходить на работу в «Аркитель», полдня обмениваться с Миланой шуточками и трахаться с собственным начальником. Потому что ни один из Волковых мне теперь не начальник.
Глава 19. Настя
Дни до пятницы проходит как в тумане. Я мечусь между страданий из-за того, что у меня нет работы, и страданий из-за того, что так и не рассказала маме о своей беременности. Мысли о Волкове гоню прочь, хотя не очень-то получается.
Он должен был остановить меня в ту ночь, должен был сказать, что я обозналась. Но нет, он осознанно переспал со мной — и ладно бы просто переспал, так еще и с такими последствиями. Судя по тому, что я успела узнать о нем за недолгий срок нашего знакомства, Александр не бабник, чего бы там Ярослав ни плел. В отличие от своего брата. И в то же время понять и принять его поступок я пока не могу.
Из-за утренней тошноты я почти перестаю есть — все, что сейчас готов переваривать мой организм, это пресловутые макароны и яблоки. Остальное, простите за подробности, моментально лезет обратно.
Когда в квартире заканчиваются места, в которых можно бы прибраться, я сажусь на тот самый диван, где отказался спать Александр (вполне себе мягкий диван, надо сказать), признаю свое поражение и понимаю, что мне нужно что-то делать. Так больше продолжаться не может.
В этот момент звонит телефон, и я недолго думая нажимаю «принять».
— Настюшечка, — сладко поет Милана, — ты же помнишь, что обещала мне дачу и напиться?
— Помню-помню. Завтра прям с утра?
— Завтра прям с утра.
Прежде чем задать следующий вопрос, я набираю в грудь побольше воздуха.
— Как там в офисе?
— А что в офисе? На болоте — и то веселей. С тех пор как ты ушла, тут ничего интересного не происходит. Правда, ходят слухи…
— Та-ак, — улыбаюсь я.
— Ходят слухи, что наши начальники что-то между собой порешали, и Ярослав теперь единоличный владелец «Аркители». Александр с понедельника в офисе не появлялся и никаких признаков жизни не подает. Говорят, укатил обратно в свою Англию и больше не вернется.
Вдруг это правда? Вдруг Александр и впрямь уехал, и теперь мне придется разгребать все это в полном одиночестве?
— Как укатил?
— Вот так — взял и укатил. А вы, я смотрю, и правда сблизились за прошедшее время. — Я представляю, как Милана подозрительно прищуривается на том конце провода. — Между вами все-таки что-то есть, я права? Он так на тебя все время посматривал из своей стекляшки, что мне страшно становилось.
Я выдавливаю из себя смешок.
— Он? Посматривал? Тебе, наверное, показалось.
— Я умудренная опытом женщина, — возражает подруга, — и такие вещи, как ищейка, чую за километр.
— Ладно, завтра поговорим, — отмахиваюсь я.
Завтра наступает слишком быстро. Уже в восемь утра Милана сигналит у меня под окном (бедные соседи), а я бегаю между фаянсовым другом и спортивной сумкой, куда складываю все самое необходимое на два дня. Наверное, хорошо, что Милана позвала меня на природу — всяко лучше, чем торчать в четырех стенах.
— Что-то выглядишь хреново, — замечает подруга, когда я сажусь в машину.
— Подташнивает. — Я пожимаю плечами и понимаю, что сейчас начнутся «те самые» вопросы от матери двоих детей.
Милана фирменно прищуривается — на этот раз в жизни — и будто бы ведет носом, пытаясь что-то унюхать.
— Давно? — спрашивает она и принимается выезжать с парковки.
— Да с прошлой пятницы.
Подруга присвистывает.
— То есть все-таки Волков, да? Только который из них?
— И все ты знаешь, — фыркаю я.
— Я вообще-то, Настя, везу полный багажник пива. А! — Она машет рукой. — Знаешь, фиг с тобой! Предательница! И какой срок?
— Почти четыре недели.
— И какой из альфа-самцов забыл надеть презерватив на свою штучку?
— Милана! — Я легонько тычу подругу в плечо.
— А что? — удивляется она. — Говорю как есть.
— Если уж говоришь как есть, говори не «штучку», а «штуковину».
Милана раскалывается, сбрасывая с себя маску серьезности, и хихикает.
— А, ну тогда тебе простительно залететь. Вопрос снимается.
— Александр, — выдыхаю я, впервые за эту неделю вслух признавая произошедшее.
Подруга присвистывает.
— А ты, смотрю, девочка не промах.
— Это вышло случайно. Ты ни за что не поверишь. — Я прикрываю глаза рукой от яркого солнца.
— Он шел мимо и случайно зацепил тебя своей штучкой? Прости, штуковиной.
— Хуже. — Я стону. — Я накинулась на него как дикарка, потому что приняла за брата.
— А вот это уже контент погорячее, ради которого стоит сбежать от мужа и двоих спиногрызов, — лыбится Милана. — И какие у вас отношения сейчас?
Городская черта наконец остается позади, и мы выезжаем на шоссе. К счастью, Милана далеко не Шумахер, и в машине меня почти не тошнит.
— Никаких. Я сама только недавно узнала, с кем у меня был секс. Теперь взяла паузу, чтобы подумать. Но если, как ты говоришь, он уехал…
— Да куда он уедет! — перебивает меня Милана, как будто не она вчера заявляла мне, что Александр давно в Англии. — Ждет он тебя под дверью на коврике как верный пес. Кто так на девушку смотрит, сбегать не будет. И как он отнесся к ребенку?
— Я так понимаю, сначала он был не уверен, что ребенок его, — признаюсь я, — но потом узнал, что Ярослав бесплоден.
— Вот этот мистер ходячий секс — бесплоден?! И подожди, ты с ним, получается, тоже спала? До меня только сейчас дошло. Но самое главное — мне не сказала?!
— Милан, не ори и на дорогу смотри.
На что Милана только отмахивается:
— Я тут узнаю жизненно важную информацию, плевать на дорогу. Так что, как Санек отреагировал?
— Предлагал пожениться. —
