зеленой зале, куда мы с Алёной попадаем последними, творится что-то невообразимое. Повсюду вешалки с нарядами, парики и коробки с обувью и аксессуарами.
Часть приглашенных гостей женского пола слушают выступление мужчины лет пятидесяти, а другая уже готовится к балу — кто-то терпеливо ждёт очередь к стилистам по волосам и макияжу, а некоторые женщины подгоняют наряды по фигуре со швеей и дизайнером.
— Таня, — кричит Нонна. — Я тебя потеряла.
Она приоткрывает один глаз и, не обращая внимания на недовольную девушку, делающую ей макияж, машет мне разноцветным веером.
— Боже, какая деревенщина, — шепчет мне на ухо Алёна.
Невестка Риммы Харисовны продолжает:
— Я отложила тебе платье, Тань. Оно белое. Тебе очень подойдет.
— Белое… На бал. Ужас, — снова комментирует экс-Бойцова. — Ни ума, ни фантазии. Еще перьев не хватало.
— Там перья на заколке в комплект, — добивает Нонна, словно подслушивая.
Платье вопреки мнению дочери олигарха, мне действительно нравится. Белоснежный шелк в тонкой кружевной отделке и с расшитым прозрачными камнями лифом. Восхищенно подмечаю все новые и новые детали и расплываюсь в счастливой улыбке.
Почему-то хочется быть сегодня красивой. Для него.
— Спасибо, Нонна. Мне очень нравится, — благодарю хозяйку.
— Еще перчатки. Возьми там, на окне.
Кивнув, наконец-то отдаляюсь от Алены, но она и меня не оставляет ни на минуту. Следует за мной, громко стуча каблуками.
— Так… с кем он встречается? — она спрашивает, пока я переставляю объемные коробки.
— Кто?
— Ты знаешь кто, — фыркает.
Закатываю глаза, потому что это уже переходит все границы. Почему она решила, что я должна терпеть её присутствие и отвечать на глупые вопросы.
— Не знаю, — рявкаю. — И почему ты решила, что это не я?
Алёна резко останавливается, прищуривается и окидывает меня внимательным взглядом. А затем, скрещивая руки на груди, деловито отвечает:
— Ты вне подозрений, милочка, потому что мой Бойцов терпеть не может рыжих…
Глава 23
Больше не разговаривая с ненавистной Аленой, дожидаюсь своей очереди к стилисту и объясняю, что макияж мне нужен самый простой. Без страз и, не дай бог, без фиолетовых теней. Не люблю такого. Я ж не Ритка.
Экс-Бойцова вроде как на время обо мне забывает, а я о ее последних словах — нет.
Рыжих он не любит. Посмотрите-ка на него.
Еще час назад мои кудряшки у виска ласково так пальцами перебирал и нежные слова нашептывал.
Что это за пограничное расстройство личности, Тимур Иванович?
Обещаю себе, что с присущей мне настойчивостью придется с этим вопросом разобраться, как только спецоперация будет закончена. Терпеливо выдерживаю укладку, а именно вытягивание волос утюжком и небольшой начес на макушке, перед тем как на нее устанавливают заколку с перьями.
Затем я удаляюсь в специально отведенную раздевалку и, пыхтя и ругаясь на средневековых дворцовых дизайнеров, натягиваю массивное, тяжелое платье, пахнущее женским дезодорантом. Морщусь поправляясь.
— Боже, Тань, какая ты красотка! Реально как графиня.
— Де Монсоро? — усмехаюсь Нонне.
— А мне нельзя такой корсет. Поворачивайся, я тебе затяну его как следует. — Доверительно склоняется она. — Мы с Кимом ребеночка ждем…
— Ой, второго? — вдруг отчего-то радуюсь, как за себя, и поворачиваюсь к ней.
Только сейчас подмечаю бледность кожи и круги под глазами. Бедняжка!..
— Ага, второго, — смеется она, заканчивая с моим корсетом. — Муж давно хотел, но я вот — только созрела.
— Римма Викторовна, наверное, обрадовалась.
— Да чему она радуется? — вдруг грустнеет Нонна, злится. — Ей только вот — «балы, красавицы, лакеи, юнкера». Одна родословная на уме.
— Любит она пыль в глаза пустить, — перехожу на доверительный тон.
— Ещё как. Ты, кстати, украшения для себя выбрала?
— Нет еще, — мысленно потираю ручки.
Весело переговариваясь, отправляемся к большому столу в центре зала с аккуратно расставленными подставками из черного и белого бархата.
— Глаза разбегаются, — жадно осматриваю все украшения, пытаясь вычислить диадему или то, что злоумышленники могли из неё сделать.
Но все усилия напрасны, потому что ничего подобного на столе нет.
— Тебе жемчуг пойдет, — кивает Нонна на гарнитур из колье и классических сережек.
Качаю головой.
— А мне кажется… что-нибудь бы веселенькое…
— Например?.. Выбирай, здесь почти всё богатство моей свекровки, — машет Нонна рукой.
— Я бы хотела что-нибудь… красное.
— Хмм… Рубин? — озадаченно смотрит на меня девушка.
— Ну да… такое огненное, с яркими вставками. Есть?
Нонна вскрывает планшет за планшетом, а потом мотает головой и придвигается.
— Грымза… — тихим тоном заявляет, — обожает рубин. Наверное, оставила в своей темнице.
— В темнице? — усмехаюсь.
— Ну да. Римма Викторовна живет на первом этаже, почти в подземелье. В ее комнате мало света и очень холодно, это, на её взгляд, спасает ее кожу от старости.
— Она в это верит?
Нонна пожимает плечами.
— Может, и верит. Только у неё лицо все равно как у шарпея.
Я расстроенно напяливаю на себя гарнитур из жемчуга.
Обернувшись, волком смотрю на Алёну Ворошилову. Девушка нацепила обещанное бирюзовое платье и красивые массивные браслеты из золота. Белоснежные длинные волосы распустила, а на голову надела ещё украшение, состоящее из тонких цепочек, которые на лбу сходятся в одной точке — внушительном камне желтоватого оттенка в интересной продолговатой огранке.
Невольно даже любуюсь экс-Бойцовой и тут же себя ругаю. И его ругаю. Ну какой он все-таки дурак, надо же такую красавицу отпустить?
Ревность снова внутри скребется, но я на неё шиплю и приказываю не высовываться.
Зайдя в красивый, с отделанными золотыми вензелями стенами, зал, быстро озираюсь и, заметив Бойцова, продвигаюсь к нему сквозь толпу.
Взгляды со всех сторон напрягают, но я только скромно улыбаюсь, а когда достигаю своего «фиктивного» мужа поражаюсь, насколько настоящее изумление плескается в темно-серых глазах.
Быстро осмотрев глянцевую ткань платья и выделяющееся на его фоне открытое декольте, Тимур запахивает поплотнее черный камзол, накинутый поверх рубахи со смешным, волнистым жабо.
Плечи майора явно не предназначены для такого наряда. В Средневековье-то тренажерных залов не было.
Тимур замечает колье из жемчуга на моей шее и вопросительно кивает.
Я многозначительно раскачиваю головой, мол, нет там ничего из того, что мы ищем. Мужская рука уверенно ложится на мою талию, а над ухом раздается мрачный шепот:
— Ладно, найдем. А ты че такая красивая?
— Только заметил? — закатываю глаза от наглого полицейского пикапа.
В нос проникает аромат знакомой туалетной воды, который в памяти ещё с первой ночи смешан с запахом кожи Тимура. Из груди рвется наружу непонятное волнение.
Спину в районе позвоночника припекает, и я точно знаю, что это взгляд неслучайный. Скорее всего, Алёна с нас глаз не сводит.
Прихватываю с фуршетного стола бокал с шампанским и делаю
