Книга Твое злое великолепие - Кара А. Хэвен

Розалина спасла меня, эта нежная милая девочка, сделавшая из разорванных мною бумаг прекрасный цветок, который я до сих пор храню, вывела меня из печали и позволила найти новый смысл жизни. Все мои усилия направленны лишь на помощь моему цветочку и ее сводному брату Людвигу, и я никогда никого не поставлю выше своих детей. Эта та правда, которую ты хотел услышать.

Габриэль, слушая эту историю, слегка приподнял уголки рта в изумленной улыбке, догадавшись о кое-чьем очень важном секрете. Увидев странное выражение лица паладина, Генрих незаметно потянулся рукой к прячущемуся под его столом кинжалу с редким змеиным ядом на лезвии.

— То есть в такт мести ты позже убил все семью и использовал даже мощнейший артефакт по уничтожению их родового графского замка! Понятно. Однако есть кое-что, что меня очень интересует. Был ли у Клаудии ребенок до встречи с тобой? — встав с кресла, спросил Габриэль, смотря прямо в глаза королю сверху вниз, что являлось крайним проявлением невежливости по отношению к правящему монарху.

— Зачем тебе это? — Генрих проигнорировал дерзость синтона, положив ладонь на гладкую рукоятку острейшего на всем континенте извилистого кинжала.

— Просто ответь мне.

— Насколько я знаю, у нее была дочь, однако она отказалась мне ее показывать, говоря, что ее родной отец часто забирает ее на тренировки в церковь.

Услышав тихий неблагозвучный ответ короля, лицо Габриэля просияло, и невероятно теплая нежная улыбка застыла на его губах.

— Ох, как же я мог забыть! — паладин посмотрел в сторону портрета королевы и продолжил: — Анфиса как-то упомянула, что вы хотели сделать из нее свою любовницу, из-за ее похожести с вашей женой. Это так?

Хоть на его лице все еще сияла добрая располагающая к себе улыбка, тон был холодным, пронизывающим воздух и каждую клеточку тела Генриха, несущий в себе намек на убийство.

— Так она тебе все рассказала. Признаю, что сделал ей предложение, однако не такого рода. Я лишь хотел проводить с ней те же свидания, что были у меня с Клаудией в той маленькой комнатке. Ты этого никогда не поймешь, когда после смерти любимого человека встречаешь ее вылитую копию на городских улицах, перестаешь задумываться хоть о чем-то, просто внушаешь самому себе, что именно Клаудия прошла там, не другая похожая девица, а именно она. Я надеялся с помощью Анфисы, наконец, избавится от призрака Клаудии, все время приходящей ко мне по ночам в страшных кошмарах, однако эта мерзавка использовала на мне силу темной материи, и когда я очнулся, стоял над телами убитых мною людей, при этом ничего не помня, в то время как чертова ведьма, сидящая в благородном белом платье, которое ей недозволенно носить, пригрозила, что заставит моих детей сойти с ума от невыразимого желания умереть, после чего скрылась в графском замке Фритч. Собрав достаточно весомые доказательства, я убедился, что она дочь моей покойной возлюбленной. Однако это ведьма скорее пошла вся в свою тетку, такая же коварная и эгоистичная, никоем образом не похожа на свою прекрасную мать.

— Я понял, спасибо за приятный диалог, — Габриэль резко развернулся и направился в сторону выхода, однако его остановил гневный возглас короля.

— Ты собираешься пойти обратно к этой стерве?! А как же моя дочь, твоя невеста?!

— Я разрываю помолвку, — спокойно бросил паладин, не оборачиваясь на потусторонний шум.

— Ты думаешь, что свадьбу с одним из членов королевской семьи так просто можно разорвать? — разъяренно прокричал Генрих, бросив случайную книгу, надеясь попасть прямо по тупой голове паладина.

— Это уже не моя проблема, а ваша. Разве вы недостаточно эксплуатировали меня все эти годы, почему бы вам сейчас, пока я спокойно прошу, не отпустить меня на свободу добровольно? — уклонившись от летящей в него болезненно толстой книги, спросил Габриэль, наконец повернувшись к королю лицом, пытаясь выдавить тяжелым давлением нужный ему ответ.

— Потому что Анфиса все равно скоро умрет от рук рыцарей, — вкрадчиво ответил Генрих, блефуя, пряча ядовитый кинжал за рукавами молочной рубашки.

— Что ты сказал? — голос паладина мгновенно охрип от сдерживаемых негативных эмоций, а взгляд стал особенно глубоким и пронизывающим, подобно темным омутам.

— Ты все прекрасно слышал, Габриэль. Скоро будет собран особый отряд рыцарей, в котором будут исключительно синтоны из силового корпуса церкви и первое отделение из шестого взвода королевских рыцарей синтонов. Поэтому я советую тебе остаться здесь, проведай Розалину, она целыми днями думала о тебе, — хоть Генрих и говорил так, на деле он дожидался сбора стражи у своего кабинета, готовых схватить проникшего в королевский дворец наглого паладина. Как только они проведут очищение, все вновь встанет на свои места.

— Простите, Ваше Величество, но я не могу этого позволить.

— Почему? — внезапно Генрих почувствовал сильную пульсирующую боль в районе груди, он посмотрел вниз и увидел рыцарскую рапиру, тонкое лезвие которого вонзилось его прямо меж ребер, наверняка задев и сердце, — Что? Почему?.. — от горячего мучительного чувства, все мысли короля разлетелись, словно потеряв связь с реальностью.

Поддерживая падающее тело с помощью деревянного стола, он уставился мутным взглядом в глаза предателя, на удивление заметив неконтролируемые знакомые эмоции: безмолвное отчаяние, страх потери чего-то дорого и полное падение во тьму.

— Кажется, я все-таки на секунду понял, что ты тогда чувствовал, — прошептал Габриэль, элегантным движением вынимая меч из груди короля, который мгновенно после этого упал на пол.

Кровь хлестала в разные стороны, привычный запах железа наполнил тихую комнату, создавая некое экстравагантное чувство красоты в сознании мужчины.

— П-па-па… — послышался тоненький женский голос, обернувшись, Габриэль заметил свою бывшую возлюбленную — Розалину — одетую в простую белую ночнушку с теплым меховым пледом на плечах. Дрожа от переполняющего ее тело страха перед человеком с знакомым любимым лицом, однако внезапно изменившимся страшным характером, она не могла пошевелится, не могла сделать выбор, убежать от смерти, оставив дорогого отца на явную погибель или все же чем-то попытаться помочь, при этом самой подставляясь под смертельный удар.

— Розалина… уходи!.. — Генрих представить себе не мог, сколько минут за дверью стояла его дочь, подслушивая их разговор, однако не это его сейчас беспокоило, а возможный смертельный взмах в сторону его единственного смысла жизни.

— Папа!.. — более громко позвала Розалина, на глазах у которой не прекращаемым потоком покатились слезы, из-за чьей пелены она не могла разглядеть хоть что-либо дальше метра от себя.

— Розалина, — ледяной тон голоса, который она никогда прежде не слышала от своего любимого Габриэля заставил застыть ее на месте, не решаясь предпринять хоть какие-то попытки к бегству, — с этого момента, между нами, все