улыбается широко и искренне, машет рукой и идет вперед, и я почти успеваю поверить в счастье, как из-за спины моей выходит Ольга Сергеевна и они сжимают друг друга в объятиях, счастливо улыбаясь.
Они дружат, что ли? Я слышал краем уха, Коваль вроде говорил, что они общаются, но что прямо подруги такие, немного неожиданно.
А еще очень нервно. Почему обниматься с тренером команды соперников ей нормально при всех, а встречаться с одним из игроков – нет? Что за двойные стандарты?
– Малышка, – говорит кто-то из ее команды, и это даже не Макс. И это бесит меня еще сильнее. В будущем нужно будет заняться сменой ее фамилии, потому что это прозвище до ужаса режет слух. – А тебя всем телом прям к «Фениксу» тянет, да? – говорит он недовольно и явно с вызовом, но Аленка в стороне не остается.
Она поворачивается и громко заявляет не только ему, но и всем, что Оля, вообще-то, ее подруга и никто не посмеет ничего ей сказать.
А я почему под это правило не попадаю-то, а?!
Через три минуты мы все уже сидим за столиками, я оказываюсь за одним с Ковалем и Тимуром, но взгляд мой прикован только к соседнему ряду столов. Потому что там сидит Аленка, и тот факт, что сидит она с тренерами, меня невероятно радует.
Но когда через три минуты ее дружок подходит к ней и со слишком довольным видом протягивает ей шоколад, все спокойствие, которое еще оставалось внутри меня, окончательно испаряется и я бью кулаком по столу, зажмуриваясь на пару секунд. Черт возьми, как выдержать-то все это?
– Коваль, как ты выжил, когда Леха к твоей Оле подкатывал? – спрашиваю первое, что приходит мне в голову.
– Не пыхти, Серый. Все там были, все выжили. И ты терпи, иначе стол перевернешь.
Он пристально следит за моим взглядом и иногда поглядывает на детвору. Он уже пару лет почти вторым тренером с Савой трудится, но если Артема сильнее в тренерство тянет, то Коваль все равно больше командный игрок. Ну а вообще он не сел с тренерами за стол, потому что они перед самой столовой из-за чего-то посрались с Сергеевной. Вот придурки.
– Бесит он меня, сил нет, – отвечаю ему и опускаю голову.
– А что случилось? Макс нормальный тип, – говорит Тимур. Он не в теме, конечно, моя история с Аленой длится-то со времен динозавров, ее знают только самые стойкие. По сравнению с Максимом он меня бесит все-таки меньше, и я отвечаю ему, не утаиваю правду:
– Слушай, Сабиров, хоть ты не беси, а.
– Так случилось-то что? Я не могу не бесить, я ни черта не понимаю.
– Этот ваш «нормальный» Макс лезет к моей девушке и явно не понимает, что этого лучше не делать.
– К Аленке-то? – Он почему-то посмеивается. Рад, что ему весело. – Не знал, что у нее есть парень. – Он явно намекает на то, что со званием девушки я поспешил, но в целом мне все равно. – Он все два года к ней пытается со всех сторон подкатить, ровно как только она в «Титан» пришла. Мы с ней в одном месяце там появились, считай, вместе новенькими ходили. Он ей помог от одного из наших чуваков отделаться. Она вообще ни шанса ему не давала, в целом, она вообще никому не давала никаких шансов все это время. Только остальные отсеивались, а он нет. Так и дружат. Ни разу никто ее с парнем не видел, даже намеков на то, что она в отношениях, не было, но все попытки ухаживаний она прерывала на корню.
Она два года ни с кем не встречалась… Черт. От этой мысли становится немного грустно. Она все это время была одинока? Потому что я – нет. Пусть это и были какие-то непостоянные девушки.
А еще мне так по-свински хочется верить, что она из-за меня всем отказывала. Что скучала и все-таки думала обо мне.
Интересно, сколько баллов из десяти по шкале свинства мне можно дать за эти мысли?
Этим разговором Тимуру удивительно удается меня успокоить. Я кидаю еще один короткий взгляд на Аленку, а потом достаю телефон и пишу ей:
Сережа: Ты очень красивая.
Она вздрагивает через пару секунд то ли от мелодии, то ли от вибрации телефона и тянется к карману джинсовых шорт, доставая оттуда телефон.
Я вижу, как она сдерживает улыбку, которая уже тянется на ее губах, и немного краснеет, прикусывая губу. Я не знаю ни одну девчонку в мире, которая краснела бы от таких простых слов. И не хочу знать, если уж совсем честно.
Она печатает что-то в ответ, я вижу это и вживую, и по бегающему карандашу в нашем диалоге в телефоне, а потом ухмыляюсь, когда приходит ответ.
Она на реакцию не смотрит, к слову, и это тоже меня в ней удивляет. Такая хорошая выдержка? Или на самом деле нет желания видеть меня?
Алена: Ешь, а не по сторонам смотри.
Сережа: А я не по сторонам, я только на тебя.
У нас остается не больше пятнадцати минут на завтрак, а я до сих пор не притронулся к еде, потому что был занят это время психами, ревностью, а потом переписками. Браво.
И чтобы были силы на тренировку, которая будет буквально через час, я все-таки закидываю в рот пару ложек каши, пока она пишет ответ.
Алена: Сереж, мне кажется, тебе нужно сходить ко врачу. У тебя явно какие-то проблемы с эмоциональным фоном. Ты то нервничаешь и кричишь на меня, то шуточки пошлые шутишь, то, как сейчас, пытаешься быть милым. Я не успеваю за твоей сменой настроения. И совсем не знаю тебя, Булгаков. Какой ты на самом деле?
Я понимаю ее смятение. Последние двое суток я действительно веду себя как пациент психиатрической клиники. Но ничего не могу с собой поделать, это все эмоции от непонимания ситуации.
Сережа: Я все в одном, Аленка. Ты только намекни, что хочешь узнать меня поближе, и в этот раз я точно не просру шанс. Обещаю.
Она снова не смотрит, а вот я – в упор. Снова только на нее. Вижу, как она хмурится, стучит пальцем по столу, а потом набирает сообщение и убирает телефон обратно в карман шорт, явно заканчивая разговор.
Алена: Приятного аппетита, Сережа.
Да твою мать, ну!
* * *
Мы не видимся до самого вечера. Она проводит все время
